Дом который построил джон
Обновлено: 07.07.2024
Дом, который построил Джек
В центре сюжета психологического триллера находится история о безжалостном серийном убийце по имени Джек (Мэтт Диллон), представляющего свои зверские преступления в качестве произведений искусства. События картины развернутся в 1970-1980-x годах ‒ в течение тех 12 лет, когда маньяк держал в страхе весь штат Вашингтон – и затронут пять кровавых «инцидентов», о которых сам Джек и расскажет от первого лица.
«Дом. Который построил Джек» ‒ новый фильм от скандального режиссёра и сценариста Ларса фон Триера. С премьерного показа картины на 71-м Каннском кинофестивале ушли около 100 человек, не выдержавших просмотра детальных сцен насилия и расчленёнки.
Рецензия 29.11.2018 Ефим Гугнин Мясо, матюки, убийства и голая ирония Новый фильм датского enfant terrible — вновь скандальный, вновь отличныйДом, который построил Джек
Сюжет картины развивается в американском штате Вашингтон в 1970-1980-ых годах. В центре повествования — с виду обычный и неприметный мужчина по имени Джек. Но на самом деле он искусный и опасный серийный убийца. К каждой из своих жертв мужчина относится с невероятной изобретательностью и даже как к произведению искусства.
Мировая премьера психологического триллера Дом, который построил Джек состоялась 14 мая 2018 года на одном из самых престижных мировых кинофестивалей — Каннском. После окончания картины практически все зрители, находившиеся в кинозале, наградили фильм стоячими овациями. Режиссером ленты выступил известный датский постановщик Ларс фон Триер, прославившийся такими своими провокационными работами, как Антихрист, Догвилль, Танцующая в темноте и другими. Примечательно, что за художественный фильм Танцующая в темноте в 2000 году режиссер был удостоен главной награды этого же кинофестиваля — Золотой пальмовой ветви. Но вскоре он был объявлен персоной нон-грата из-за своих излишне радикальных публичных высказываний.
Бюджет картины более чем скромен и составляет 8,7 миллионов долларов. Интересно, что изначально создатель ленты планировал выпустить мини-сериал, состоящий из восьми частей, а не фильм. Для написания сценария Ларс фон Триер довольно долго и обстоятельно изучал истории и подробности жизней настоящих серийных убийц.
Одну из ролей в ленте исполнила популярная актриса и номинантка премии Оскар Ума Турман, знакомая большинству поклонников кино своими ролями в таких фильмах, как Убить Билла и Криминальное чтиво.
5 уровней понимания «Дома, который построил Джек» — триллера Ларса фон Триера о серийном убийце
Как во всех фильмах Триера, у «Джека» (будем называть его так для краткости) несколько уровней понимания. Если многогранное творчество Фон Триера вам нравится и вы были в восторге от его предыдущих работ, то закрывайте этот текст и идите смотреть «Джека». Чем меньше вы будете знать о фильме до просмотра, тем лучше.
Но если вы не особо знакомы с Триером, либо видели какие-то его фильмы и не остались от них в восторге, то я попробую объяснить, чего стоит ждать от «Джека».
Первый уровень — что мы видим
«Джек» — это драма о жизни серийного убийцы (блестяще сыгранного Мэттом Диллоном), который исповедуется перед неизвестным, рассказывая о жестоких событиях, которые произошли в Америке в 70-х по его вине. Джек рассказывает о пяти случаях, которые показывают его путь от начинающего маньяка с обсессивно-компульсивным синдромом до широко известного серийного убийцы с громким именем «Мистер Утонченность» (Mr. Sophistication), которое он придумал себе сам.
Недаром в фильме лейтмотивом играет Fame Дэвида Боуи. Джек жаждет славы, ему нравится видеть, что он сделал, ему приятно, что люди знают о произошедшем. Но Джеку мало этого — он хочет приблизиться к истории, оставить какое-то наследие, как те люди, что восхищают его. Недаром одним из убийств в сцене становится «коллективная» казнь нескольких мужчин одной пулей — так делали на войне ради экономии боеприпасов. И Джек хочет повторить этот «шедевр».
Почему я ранее назвал фильм драмой, если он позиционируется как триллер? Через весь фильм проходит мысль о том, что Джеку чего-то не хватает. Он стремиться построить себе дом на приобретенном участке, но каждый раз оказывается недоволен результатом. И только убийства — его жуткое хобби — дают ему немного удовлетворения от жизни. Ровно столько, чтобы дожить до следующей «ломки», когда потребуется убить еще кого-то, чтобы снова почувствовать себя счастливым.
Второй уровень — что нам говорят
О своем новом фильме Ларс Фон Триер сказал: «Годами я снимал фильмы о добрых женщинах; настало время сделать кино о злом мужчине». Нам говорят, что Джек злой. Но на кого он зол? На женщин? В пяти показанных в фильме убийствах целями маньяка становятся женщины. Причем если в первых двух случаях это случайные женщины, то в двух других — это девушки, с которыми у Джека были какие-то отношения.
Не имея возможности чувствовать любовь, он выбирает их целью, потому что убивать их проще, чем мужчин. Герой Мэтта Диллона буквально говорит, что женщины охотнее сдаются, когда становятся жертвами — мужчины же держатся до конца. В 2018 году, когда тема феминизма звучит повсеместно, подобные мысли звучат как вызов Ларса фон Триера всему современному обществу.
В фильме есть потрясающий монолог Джека, в котором он задается вопросом, почему мужчина всегда виноват. Почему если ты родился не женщиной, ты априори зло. Ты можешь никогда не выпускать своих внутренних демонов, можешь их подавлять, можешь не знать об их существовании, но они в тебе есть. Потому что ты мужчина. Джек с этим не согласен, и потому в его стремлении выделять женщин среди других жертв определенно есть особый подтекст.
Третий уровень — что мы понимаем
«Джек» — это кино об искусстве. Джек годами пытается построить дом, но каждый раз он недоволен результатом. Он — творец-перфекционист, который стремится к недостижимому идеалу. Он вымеряет все детали, начинает заново при возникновении мельчайшей погрешности. Ведь только так он приближает себя к тому результату, который его устроит. И подобный подход Джек исповедует во всем. Даже в своем хобби.
После каждого убийства маньяк делает фото, и если оно его не устраивает, то Джек готов рискнуть всем ради того, чтобы этот кадр переснять. И в этом характер серийного убийцы — его обсессивно-компульсивное расстройство вынуждает быть осторожным, внимательным, чрезмерно дотошным. При этом Джек чертовски умен. Он понимает, что «творчество» — смысл его жизни. Он не хочет быть пойман за своим любимым занятием, поскольку тогда он никогда больше не сможет творить. Поэтому Джек делает все, чтобы остаться в стороне от любых подозрений.
Но почему именно дом? Он вынесен в название фильма, но самому дому в фильме уделяется не так много времени. Но что есть дом для человека? Это постройка? Здание? Или место, компания, действие, которое позволяет ощутить спокойствие и умиротворение? Нечто, что внушает человеку, что он может наконец отдохнуть. Потому что свой шедевр он потому что свой дом Джек уже сотворил, и дом этот вовсе не материальный.
Четвертый уровень — что остается за кадром
Джек совершает несколько десятков убийств — точного числа нам не называют, но абсолютно каждый раз ему везет. То дождь скрывает кровь, оставленную на дороге, то полицейский верит в выдуманную историю и отправляет назойливого незнакомца домой, то охотники решают не ходить в лес в тот день, когда Джек отправляется туда с несколькими жертвами. Но в везении ли дело или в безразличии людей?
Одним из самых показательных моментов фильма стал инцидент, когда очередная жертва Джека догадалась, что он — Мистер Утонченность, и начала звать на помощь, но никто из жителей многоквартирного дома не откликнулся. Джек и сам помогает девушке — тоже кричит в окно на всю улицу о том, что девушке нужна помощь. Но всем плевать. Никто не хочет влезать в чужие проблемы.
Идея безразличия проходит лейтмотивом через весь фильм. Настолько ли умен Джек или просто ему повезло, что абсолютно всем было совершенно плевать на происходящее вокруг? Их не трогает и ладно. И из-за нежелания помогать окружающим в обществе процветает зло во плоти. Не станет Джека — на его место придет другой человек, который будет пользоваться вседозволенностью и безразличием общества. И на нем это, к сожалению, не закончится.
Пятый уровень — во что мы верим
В фильме Джек говорит, что, по его мнению, Рай и Ад — это одно и то же. После смерти душа уходит в Рай, а тело — в Ад. С раннего детства Джек отличался от других детей. Он не боялся жестокости и спокойно относился к ней. Он не умел любить и всегда считал свои убийства творчеством.
Построение фильма и его эпилог, озаглавленный «Катабазис», подтверждают, что Фон Триер хотел провести зрителя через бытие сложного человека, жившего за пределами морали и этики. Джек прекрасно осознавал каждое убийство — они были не импульсивными, а обдуманными. Каждый раз, решая убить кого-то, Джек делал осознанный выбор.
И потому финал фильма — путешествие Джека вместе с загадочным незнакомцем, которому он рассказывал историю своей жизни, выглядит логичным. С юных лет Джек знал, куда в конечном счете приведет дорога. Он верил и знал, что для него иного пути нет. Поэтому маньяк был готов к своей судьбе. Был готов занять свое место среди таких же, как он, — вышедших за границы морали и погрязших в пороке.
Хороший ли это фильм?
Я не уверен, что к картинам Ларса фон Триера можно вообще применять такие понятия, как «хорошее» или «плохое». Этот фильм снят в духе его предыдущих картин со всеми их недостатками: с дергающейся от ручной съемки камерой, с долгими медленными планами, с затянутыми философскими беседами, с метафоричностью и вставками, которые порой сбивают с толку, с четким делением на акты или главы, а также с эпилогом.
Я слышал, что критики в Каннах уходили из зала, поскольку им было трудно выдержать жестокость фильма, и я в это не верю. Здесь меньше крови, чем в последней «Пиле», а смотреть на убийства Джека не противно и не мерзко — они воспринимаются как его осознанный путь, потому жертвы здесь — инструменты, необходимые для подачи образа.
Стоит ли смотреть «Дом, который построил Джек»? Если вас заинтересовал один из пластов смысла, приведенных выше, то можно дать ему шанс. Их в картине намного больше, я привел лишь самые главные. Но это кино далеко не для всех. Как и творчество Ларса фон Триера в целом.
Дом, который не построил Джек
Современное искусство и современная политика формально находятся на двух разных полюсах в том смысле, что политикам принято выступать за всё хорошее против всего плохого, тогда как совриск, и, в особенности, кинематограф, эстетизирует омерзительное и отвратительное. Однако реальная политика становится всё более трансгрессивной, превращаясь в тотальное нарушение запретов и социальных норм. Тогда, как роль морализаторов и кантианских рыцарей Просвещения отходит деятелям искусства, несмотря на их декларируемый имморализм и нигилизм. Это, как нельзя лучше иллюстрирует положение Ницше о том, что, сокрушая старую мораль, он утверждает новую. С тем учётом, что в случае современного искусства, вместо новой пролонгируется действие старой.
Критикуя в своё время натурализм, Михаил Лифшиц отмечал, что в нём не схвачена разница между добром и злом, прекрасным и безобразным. В чёрной комедии «Дом, который построил Джек» от известного датского провокатора Ларса фон Триера демаркационная линия между всеми этими понятиями проводится довольно чётко. И проводится она не только репликами собеседника серийного убийцы из американского штата Вашингтон по имени Джек. В роли визави главного героя (хотя их тут, как минимум двое, не считая самого режиссёра) выступает Вёрдж. За этой американизированной формой имени скрывается древнеримский поэт Вергилий, сопровождавший Данте в путешествии по загробному миру в «Божественной комедии».
Позиции Джека вполне ясны и не новы: в духе Мальдорора и де Сада он заявляет, что преступление – это произведение искусства. От Вёржда, как от типичного резонёра классицистической драмы, исходит голос разума с характерными заявлениями: «Ты трактуешь Библию, как Сатана». К своему собеседнику он относится, не иначе как к расшалившемуся ребёнку, а отнюдь не как к самому грандиозному злодею в истории. В своей долгой практике он и не такое видел. «Славный домик», - называет он в конце фильма постройку Джека из человеческих трупов («У материала есть своя воля», - добавляет Вёрдж в стиле современного объективного реализма). Или поднимает на смех первое убийство (инцидент, как называет их маньяк) – разве можно приравнивать к шедевру то, что он зарядил своей случайной попутчице по физиономии домкратом.
Но рационалистическая критика исходит, при всех его чудовищных злодеяниях, и от самого Джека. И он выступает не исключительно философом практики, как Ленин, но и делает подходы к теоретическому обоснованию своих поступков. В своём самооправдании Джек ссылается на тех, кто в либеральном сознании предстаёт диктаторами ХХ века, занимавшихся преобразованием человеческого природы: на Гитлера, Сталина, Муссолини и так далее. И это очень важный момент, проясняющий истинную сущность Джека и того, что он делает. Он такой же человек Просвещения, как и упоминавшийся в фильме Гёте, как и перечисленные диктаторы, если рассуждать в понятиях Адорно. Но стратегия Джека строится ab absurdо - бесконечно множа злодеяния, он противостоит злу и несправедливости мирового социального устройства, проверяя его на прочность.
Кстати, неслучайно – у Триера, полностью подтверждающего расхожее положение о режиссёрах, как о последних диктаторах в мире, они бывают редко – Вергилия в фильме играет швейцарский актёр Бруно Ганц, исполнивший роль Гитлера в «Бункере». Это такая саркастическая шпилька в адрес просветительства. Джек и его оппонент, по сути, в основной задаче мало отличаются друг от друга, но пути, которые они выбирают, противоположны.
«Я, скорее, изумлюсь, что я сделал, и это осталось безнаказанным», - оценивает Джек свои преступления по просьбе Вёрджа.
Маньяк откровенно смеется над неудачными попытками полиции не просто поймать его, а даже представить, что происходит что-то криминальное, и он в этом замешан. Несколько раз, проявив чуть больше умственных способностей, копы могли взять его с поличным. Фильм превращается в сатиру на современное общество, в тонкую и ироничную комедию. Ещё сильнее это ирония раскрывается в монологе Джеке перед девушкой и её двумя детьми про то, что он не хочет больше быть охотником. Зритель понимает – дальше случится очередное массовое убийство.
«Ты можешь кричать хоть до второго пришествия, ответом будет мёртвая тишина. Потому что в этом адском городе, в этой адской стране, в этом адском мире, никто помогать не хочет», - говорит он перед тем, как жестоко убить свою подружку Глупышку. Ей удаётся сбежать от него, но в подтверждение слов Джека, никто не собирается ни выслушать её, ни помочь.Однажды Джек пытается переделать человека в прямом смысле слова. После расстрела семьи, о котором выше упоминалось, он рассуждает о том, что опытные таксидермисты могут сделать вполне правдоподобное чучело, неотличимое от живой особи. Не имея возможности и способности переделывать людей, он доводит до идеала труп убитого им ребёнка по прозвищу Ворчун. В руках начинающего таксидермиста Джека, он превращается в улыбчивого и беззаботного мальчика, каким и полагается быть в детском возрасте.
И в этих поступках Джек уподобляется своему создателю – режиссёру Триеру. Фильм выглядит манифестом, не зря в нём присутствует нарезка из предыдущих картин датчанина. Если Маугли воспитала волчья стая, то Ларса – европейские левые в лице его родителей. От них он унаследовал, несмотря на свои заявления, две основополагающих черты, первой из которых является критическое отношение к социальной реальности. Его «Танцующая в темноте» - марксистский мюзикл в фабричных декорациях, «Догвилль» - антимещанская драма в брехотвских декорациях, «Нимфоманка» - рассуждения о женском наслаждении в лакановских декорациях. И «Дом, который построил Джек» лишь продолжает эту критическую линию.
Потому что европейские левые – и эту черту у них перенимает Триер – отказались от революционного дискурса, променяв его на эмансипационный. Расширение зоны свободы вместо борьбы за переустройство мира на более справедливых началах, - таков их выбор. И выбор Триера. Он не конструирует утопии, не показывает идеала, к которому стоит стремиться миру, не пытается проторить пути, ведущие к достижению поставленной цели. Он на это не способен. Его удел – это лишь из(вра)ощрённая критика.
«Дом, который построил Джек» — другой взгляд на фильм Триера
Не так давно в российский прокат вышла новая, возможно последняя полнометражная работа Ларса фон Триера — «Дом, который построил Джек». Сначала лента вызвала много шума на Каннском фестивале, а потом и среди мировых зрителей. Одни увидели в картине Триера не что иное, как личное, искреннее высказывание, граничащее с провокацией и издевкой над обществом. Другие — акт мастурбации Ларса на самого себя методом самоцитирования и возвышения себя — творца — над плебсом. Трактовать произведения искусства, в особенности произведения постмодернизма можно как угодно — любое трактование будет верно. Но давайте рассмотрим его с иной стороны.
Фильм открывается диалогом Джека с Верджем (он же Вергилий), который отсылаясь на «Божественную комедию» Данте Алигьери выступает в роли психопомпа для главного героя — проводника по кругам Ада.
— Можно задать вопрос?
— Не могу обещать, что отвечу.
— Про это я и хотел спросить. По дороге можно разговаривать? Я подумал, есть какие-то правила.
— Скажем так, мало кому удается не проронить по пути ни единого слова. Людей в это время охватывает странное неудержимое желание во всём признаться. То, что они говорят, не имеет большой риторической ценности. Но ты вполне можешь говорить. Только не думай, что сможешь рассказать мне то, чего я ещё не слышал.
Диалог Джека с Верджем.
То, что происходит далее, те жестокие сцены убийств — отходят в картине на второй план, но все ещё играют большую роль. Основным, центральным конфликтом действа является тот самый диалог, а конкретно две проблемы: стремление Джека стать «архитектором» и вопрос искусства — может ли оно быть создано на разрушении, деструкции?
Упрощенная композиционная структура фильма. Джек — Триер?Джек — разбирающийся в искусстве, имеющий чуткий эстетический вкус, высокоинтеллектуальный маньяк, постепенно лишённый типичных человеческих черт и моральных норм. Он — это метаобраз любого серийного убийцы.
Кадр из фильма «Дом, который построил Джек».Многие говорят, что Джек — это сам фон Триер. Во многом так и есть, но они точно не тождественны. Если вы знаете английский, либо же смотрели фильм в субтитрах, то вам известно, что «домкрат» переводится как «jack»: Джек в руках Ланса фон Триера лишь инструмент, и тот сломанный. А сломан он от того, что решил стать «архитектором».
«Инженер» и «архитектор»Сквозь все полотно жирным мазком проводится параллель между человеком воспроизводящим и демиургом (богом либо человеком созидающим) — «инженером» и «архитектором мироздания».
Джек, по образованию инженер, захотел построить дом, стать архитектором, но никак не мог выбрать материал, который подходил бы ему, пока Вергилий не подсказал ему путь. — проблема ограниченности создателя.
— А в чём разница между архитектором и инженером?
— Архитектор рисует дома.
— А инженер?
— Тоже рисует дома.
— Ну, и где тут разница? Инженер читает ноты, архитектор творит музыку, если твое умишко в состоянии такое осилить.
Диалог Джека с Глупышкой.
Все ближе приближаясь к статусу творца, Джек теряет свое человеческое начало: ОКР (Обсессивно-компульсивное расстройство) испаряется, его перестает волновать все, кроме того, что он умеет делать — убивать людей.
Человек внутри него находится настолько глубоко, что почувствовать его практически невозможно. Сцена в пятом акте это подтверждает: Джек пускает слезу, вспоминая своё детство и гармонию, царящую там, но несмотря на это, «того» Джека больше нет.
Открыв ранее запертую дверь в морозильнике, он переступил черту, которая сдерживает человека и смог сотворить свой шедевр, вымостив себе дорогу в Ад — катабасис.
Гленн Гульд — «архитектор»? Гленн Гульд репетирует «Партиту №2» Иоганна Себастьяна Баха.По мнению Ларса — определенно. Фон Триер не просто так выбрал кадры, на которых Гленн Гульд репетирует «Партиту №2» Иоганна Себастьяна Баха — хотя лучше сказать, что он репетирует ноты.
«Инженер», в отличие от «архитектора», способен лишь воспроизвести то, что создано до него, он не может привнести в этот мир что-то новое. Слушая игру этого композитора, то, как он исполняет «Партиту №2» — с каким погружением и восторгом он это делает, не остается ничего другого, как заявить, что вы слышите не композицию Баха, а игру Гульда по нотам Баха.
Искусство разрушения «Тревога», 1894 год. Эдвард МункДжек декларирует, что его убийства — это часть искусства. Он утверждает, что нечто воистину великое может строиться не только на любви. Искусство также создается и на деструкции: будь то естественное разложение клеток или жизнь, полная горя и страданий — например, как у норвежского художника Эдварда Мунка: его творчество — полное отражение его жизни.
Данное высказывание вполне пересекается с жизнью режиссёра: она полна депрессий, страхов и самобичевания. Его методы работы также соотносятся со словами Джека: во время рабочего процесса фон Триер не чурается доводить людей до слёз и раздеваться догола во время съемок.
Роль Шпеера в вопросе искусстваАльберт Шпеер — главный архитектор Третьего Рейха — является по мнению Джека (самого Триера?) тем самым «архитектором», но нас интересует его «теория ценности руин», а не личность или принадлежность к Третьему Рейху.
Шпееру в роли творца уделено время в тексте Антона Долина, так что опустим эту тему.
Гитлер любил объяснять, что он строит, чтобы запечатлеть для потомства свое время и его дух. В конце концов, о великих исторических эпохах будет напоминать только их монументальная архитектура, говорил он. Что осталось от императоров Великой Римской империи? Что свидетельствовало об их существовании, если бы не их зодчество? В истории народа время от времени случаются периоды слабости, и тогда здания начинают говорить о былом могуществе. Конечно, одним этим не разбудишь новое национальное сознание. Но если после длительного периода упадка вновь оживает чувство национального величия, то эти памятники предков становятся лучшим напоминанием. Так зодчество Римской империи позволило Муссолини воззвать к героическому духу Рима, когда он хотел донести до своего народа свою идею современной империи. И к совести Германии грядущих столетий должно взывать то, что мы построим. При помощи этого аргумента Гитлер подчеркивал также значение качественного исполнения. Строительство на Цеппелинфельде было немедленно начато, чтобы, по крайней мере, построить трибуну к открытию съезда. Ему мешало нюрнбергское трамвайное депо. После того, как его взорвали, я проходил мимо этого хаоса из разрушенных железобетонных конструкций; арматура торчала наружу и уже начала ржаветь. Было легко себе представить, как она будет разрушаться дальше. Это неутешительное зрелище дало мне импульс к размышлениям, которые я позднее изложил Гитлеру под несколько претенциозным названием «Теория ценности руин» здания. Ее исходным пунктом было то, что современные здания, смонтированные из строительных конструкций, без сомнения, мало подходили для того, чтобы стать «мостом традиции», который, по замыслу Гитлера, следовало перебросить к будущим поколениям: немыслимо, чтобы ржавеющие кучи обломков вызывали бы то героическое воодушевление, которое восхищало Гитлера в монументах прошлого. Эту дилемму должна бы решить моя теория: использование особых материалов, а также учет их особых статических свойств должны позволить создать такие сооружения, руины которых через века или (как мы рассчитывали) через тысячелетия примерно соответствовали бы римским образцам. Чтобы придать моим мыслям наглядность, я велел изготовить романтический рисунок. Он изображал трибуну Цеппелинфельда, заброшенную на протяжении нескольких поколений, увитую плющом, с обрушившимися колоннами, тут и там разрушенной кладкой, но в целом еще сохранившую первоначальные очертания. В окружении Гитлера этот рисунок сочли «кощунственным». Само по себе представление, что рассчитал период упадка для только что основанного тысячелетнего рейха, многим казалось неслыханным. Однако Гитлер нашел эту мысль убедительной и логичной; он распорядился, чтобы в будущем важные объекты рейха строились в соответствии с этим «законом развалин».
«Дом, который построил Джек»: ужасающая исповедь Ларса фон Триера Статьи редакции
Как продолжать шокировать, когда все средства закончились.
Маньяк на экране убивает людей — делает это изощрённо, жестоко, безэмоционально. Люди в зале смеются: всё дело в том, что маньяк порой ведёт себя абсолютно иррационально и глупо, — например, придумывает уморительно нелепые предлоги, пытаясь убедить жертву пустить его в дом. Спасает его лишь то, что все остальные персонажи фильма — буквально все, от самих жертв до стражей порядка, — беспросветно, неправдоподобно тупы.
Тупы они настолько, что вы не раз поймаете себя на мысли о том, что некоторые из них сами виноваты в собственной смерти, или даже вовсе заслужили её — с такими интеллектуальными способностями они бы всё равно долго не протянули. Поймаете — и не придадите ей большого значения. Люди умирают из-за собственной тупости, и вам их не жаль — такое встречается в каждом втором хорроре.
Такая ситуация предоставляет режиссёру, славящемуся своим нестандартным чувством юмора, огромный простор для ситуативной комедии. Совершенно не смешная тема, — безжалостное истребление невинных жертв, — комедийной составляющей не мешает, а только придаёт ей остроты. Скорее всего, зритель не раз поймает себя на мысли, что смеётся над тем, над чем ему не пришло бы в голову смеяться ни в одной другой ситуации. Ай да Триер, ай да мастер провокаций — умудрился сделать забавной сцену жестокой расправы над детьми.
Между сценами насилия — философские беседы маньяка по имени Джек с голосом скрытого от зрителей персонажа по имени Вёрдж. В основном это спокойные монологи Джека, в которых он пытается объяснить свои действия — он считает себя инженером, творцом, человеком искусства. Убийство для него — творчество, трупы жертв — произведения. Против самих убитых он обычно ничего не имеет, — они для него лишь «материал», а цель оправдывает средства. Этот вопрос и лежит в основе их с Вёрджем нескончаемой дискуссии: что можно считать искусством, а что нет, и на какие жертвы допустимо идти ради создания чего-то условно прекрасного и великого.
Но самый интересный вопрос закрадывается в голову ещё в начале фильма, а через какое-то время от него становится просто невозможно отделаться, если ты хоть немного знакомом с творчеством Триера: до какой степени режиссёр ассоциирует себя с главным героем? Сначала эта мысль кажется чересчур странной — даже для Триера, — как может автор ассоциировать себя с настолько отвратительным и пугающим персонажем, весь смысл жизни которого заключается в практически машинальном уничтожении невинных жертв и создании «произведений» сомнительной художественной ценности?
Монологи, которые произносит Джек, сначала могут показаться нелепыми. А потом начинаешь понимать, что это практически те самые монологи, которые Триер периодически вкладывает в уста персонажей, когда хочет обратиться к зрителю сам. Понимаешь, что загадочный Вёрдж, которому «исповедуется» главный герой — это не резонёр и не носитель истины, а просто персонаж. Он не даёт аморальным действиям героя однозначную оценку, а просто в примитивной форме высказывает идеи, с которыми явно хочет поспорить сам Триер.
Основной их спор — об искусстве, и, даже если не упрощать всё настолько, чтобы утверждать, что автор просто вложил в уста Джека собственные мысли, любому становится понятно, с кем из собеседников Триер соглашается. Неуютное ощущение.
А потом начинаются отсылки, причём для зрителя любого уровня «подготовки»: и для тех, кто хорошо знаком с творчеством и высказываниями Триера, и для тех, кто видел хотя бы один его фильм. Подаются они в лоб: автор явно стремится к тому, чтобы его аллегория не прошла незамеченной ни для кого. С того момента, как ему удаётся заставить зрителя гадать, до какой степени одинаково мыслят Джек и Ларс фон Триер, происходящее на экране начинает восприниматься по-другому.
Вот главный герой весьма правдоподобно рассуждает о полном отсутствии у него эмпатии. Мысль: а этот монолог — он точно о Джеке, а не о самом Триере? Задумываешься, вспоминаешь фильмы, интервью, детали публичного образа, и понимаешь, что из всех деятелей киноиндустрии Ларса фон Триера заподозрить в отсутствии эмпатии к роду человеческому легче всего.
А потом с экрана звучит оправдание холокоста. Бессердечный маньяк оправдывает Гитлера — в принципе, логично, почему бы нет. Постойте-ка, это точно не отсылка к нашумевшему интервью Триера, в котором он назвал себя нацистом, а также заявил, что «понимает Гитлера и слегка ему симпатизирует»? А может быть, это не просто отсылка? Может быть, Ларс фон Триер, как и Джек, действительно не имеет ничего против холокоста?
На этих вопросах и шокирующем осознании, фактически, и строится всё то исходящее от картины ощущение ужаса и отвращения, о котором дружно говорят критики. Вряд ли кому-то сможет всерьёз пошатнуть нервную систему то, что Джек делает на экране — чудовищ и результатов их чудовищных действий искушённый зритель и без Триера повидал немало. Действительно новое ощущение — осознавать, что на сторону чудовища встаёт создатель произведения, и что ты невольно начинаешь смотреть на мир его глазами. Это как смотреть фильмы Лени Рифеншталь, — только немного страшнее. И непонятнее.
Конечно, всё это с огромной вероятностью может оказаться очередным трюком, обманом, эпатажем, шуткой. Ведь в случае с тем же оправданием нацизма режиссёр впоследствии заявил, что «просто дурачился» — значит, инцидент исчерпан. Правда, в рамках того же «оправдательного» интервью на вопрос о том, восхищается ли он Третьим Рейхом, Триер сказал, что у него будет слишком много проблем, если он даст «неправильный» ответ. Наверное, тоже «дурачился».
Конечно, Триер не может быть Джеком — это просто художественный приём для эффекта и резонанса. Скорее всего, именно таких статей, как эта, он и ждёт, потирая руки — глупые журналисты повелись на очередную скандальную выходку. Про состоящий из череды сцен бессмысленной жестокости фильм теперь можно говорить лишь с придыханием и используя слово «метатекстуальность».
Триер пытается убедить зрителя в том, что он — чудовище, но это попросту не может быть правдой. Даже если знаменитый режиссёр правда восхищается Третьим рейхом, презирает человечество и не обладает эмпатией, он, по крайней мере, точно не убивает людей. Правда, в одной из короткометражек режиссёра есть такой момент: у Триера, явно играющего самого себя, спрашивают «Чем вы занимаетесь?», а он отвечает «Я убиваю» и тут же жестоко убивает собеседника молотком. Но это, конечно, была просто шутка — метафора.
С другой стороны, в «Доме, который построил Джек», есть точно такой же момент — маньяка спрашивают, чем он занимается, и он отвечает «Убиваю», но ему никто не верит. Это ведь и вправду очень похоже на шуточный ответ — на протяжении фильма Джек несколько раз напрямую признаётся в убийствах, но никто не воспринимает это всерьёз. И эти сцены пугающе правдоподобны — спросите себя, побежали бы вы звонить в полицию, если бы ваш знакомый вдруг сказал, что убивает людей? Или если бы известный режиссёр снял фильм о серийном убийце, в котором всячески бы намекал, что отождествляет себя с ним? Нет, конечно. Все бы просто решили, что это такая шутка. Эпатаж.
А теперь представьте, что «Дом, который построил Ларс» — это и вправду чистосердечное признание его автора. Вдруг он действительно убивал людей ради вдохновения, и только благодаря этим жертвам на свет появились «Меланхолия», «Танцующая в темноте», «Догвилль», «Европа»? Можно ли было бы оправдать убийство ради искусства? Что вы выберете, если на одной чаше весов — шедевр, а на другой — жизни нескольких заурядных людей?
Конечно же, я так не считаю на самом деле. Я просто шучу. Пытаюсь вызвать резонанс. Дурачусь.
60 дней фильмов и сериалов по промокоду 78 комментариев Популярные По порядку Написать комментарий.Норм рецензия, несмотря на так и прущий максимализм автора. Приятная, с цельной мыслью. Таки +.
Обожаю, на самом деле, когда обзор пишут в том же стиле, в котором снято изначальное произведение. Далеко не у всех получается, но зато если уж получается, то текст, как правило, передаёт настроение этого произведения, что особенно ценно.
Проблема в том, что не передаёт. Такая трактовка имеет место быть, но кино все же про другое.
При чём тут трактовка? Я про настроение
Трактовка не только посыла, но и настроения. Это настолько страшное кино, что в какие то моменты становилось невыносимо. Первые полчаса смешные — да. Так зрителю прививают эмпатию к персонажу. Мол, какой он недотепа. И это сделано для того, чтобы через час показать какой он монстр. А дальше кошмар начинается. Там вообще не до смеха.
Ну а может быть я не написал прямым текстом про то, как именно фильм построен, чтобы впечатление от просмотра людям не портить?) Триер зачем-то ведь всё сделал именно так, а не иначе — первые инциденты практически чистая комедия, а затем всё менее и менее смешно. Если чётко знать, как именно это происходит, восприниматься просмотр будет по-другому.
Что фильм в целом страшный и неприятный — из текста понятно. Меня он навёл на такие размышления, вас на другие — было бы странно, если бы у всех восприятие полностью сходилось.
Я это понимаю. Но, извините, мне показалось, что вы увидели произведение однобоко. Я ни в коем случае не истина в последней инстанции, поэтому я надеюсь, что мы устроим дискуссию завтра, когда я опишу своё впечатление не в формате комментария, а большим текстом.
Почитаю с удовольствием!
Очень надеюсь, что этот фильм не разочарует. Триер все же один из немногих, ради которых есть смысл ходить в кинотеатры — вовсе не для того, чтобы причислить себя к некой элите, понимающей его произведения, а просто потому, что он все еще видит кино как искусство, смеет думать о нем как о чем-то большем, чем развлечении и возможности разбогатеть, что в мире, в котором правят фильмы Марвел, делает его, как минимум, интересным персонажем.
А Триер, по большому счету, чернушник
О меня уже раз заминусили, Но скажу ещё раз Аронофски снимает отвратительную нудятину с высосанными из пальца сюжетами. Жду минусов от местной илиты)
От всей души поставил вам плюс. Разве что с нудятиной не согласен немножк. Просто это пафос ради пафоса и запредельная претенциозность, за которой ничего не кроется.
Поставил тебе минус. После «мамы!» вообще не согласен. Для меня она и «Джек» — в одну тему, хоть и разные совсем
Меня вот с ним удивило, что он еще и сюжеты заимствует. Смотрела (мульт)фильм "Истинная грусть" 98 года, сюжет подозрительно похож на "Черного лебедя". Оказалось, что Арофонски специально выкупал права на этот фильм, чтобы сначала скопировать оттуда сцену в ванне для "Реквиема", а потом уже и снял "Черного лебедя" по его сюжету. И даже не понятно, как с таким годным оригиналом получился такой блеклый повтор.
Ну повтор - это очень громко сказано.
а можно примеры про "пафос ради пафоса" в реквиеме или в чёрном лебеде? или в фонтане? мне решительно не понятно, как эти фильмы можно считать нудными или пафосными. буду рад удивиться новой стороне медали.
Ну "Пи" же хорош) А "реквием" да "фонтан", да жвачка)
Пи не смотрел, Реквием мусор, Фонтан понравился. Очень красивый фильм, отличная игра Хью. Да и посыл фильма мне зашел.
Пи понравится, рекомендую
Со слизанными у других сюжетами. Аронофски ремесленник, а не творец.
Ты наверное не смотрел ничего, кроме "Фонтана"
Аронофски, как Ридли Скотт, сбрендил со своими затертыми до дыр библейскими мотивами
Сейчас бы сравнить Маму и Чужого
С учетом того, что в «mother» прямая критика христианства (причем, не атеистическая)
разве не атеистическая?
Фильм про веру бога вне веры, как ее искажают
Сплошной теркин30смДля каждого своё видение искусства. Вы не хотели себя приписывать к элите, но элитизм так и прёт от ваших строк. Да и потом, помимо Марвел есть море других фильмов, и не только в Америке к вашему сведению.
Каждый видит то, что хочет. Марвел просто сейчас более, чем известны, и представляют собой целый пласт фильмов.
Испанский ПетяДа не, тут все объективно очевидно. Вот эта вот строчка про марвел с потрохами выдала маминого илитария.
Лучше конечно жить в мире где фон Триер правит и смотреть каждый месяц по фильму в котором клиторы отрезают.
один из немногих,
он все еще видит кино как искусство, смеет думать о нем как о чем-то большем, чем развлечении и возможности разбогатеть
ну кодзима просто
Кто говорит о том, что это должны снимать все? Разнообразие — это прекрасно. В том и суть моего поста. Приятно, что есть такие режиссеры.
Заставь дурака рецензию на Триера писать, он весь лоб расшибет
блин автор ты как на одну мысль наскочил так и зациклился на ней до самого конца, ещё и абсурдный вывод в итоге сделав
Радует как раз то, что человек раскрыл ту тему за которую взялся. Всяко лучше чем накидать тонну безпруфных домыслов.
А это ну очень пруфные домыслы о том чтобы было бы, если бы Триер убивал, а потом снимал об этом фильмы. Просто автору зашла эта мысль и он нарефлексировал на статью. Впрочем вполне неплохо нарефлексировал.
Вдруг он действительно убивал людей ради вдохновения, и только благодаря этим жертвам на свет появились «Меланхолия», «Танцующая в темноте», «Догвилль», «Европа»?
Убивал-убивал. И клитор себе ножницами отрезал. Дурачился. Благодаря этому появился "Антихрист"
Заподозрить триера в отсутствии эмпатии? Ахаха, Триер сопереживает (эмпатия попросту сопереживание, не путать с ангедонией) своим героям - и Грэйс из Догвиля, и Бэсс из Рассекая волны, и героине Идиотов, и героине танцующей. Он ненавидит зрителя. И издевается над ним. Или наоборот любит и пытается заставить его диссонировать и начать рефлексировать наконец-то. Но этого никто точно не знает, кроме самого Триера
Или наоборот любит и пытается заставить его диссонировать и начать рефлексировать наконец-то.
Любит. Иначе бы не размышлял и не снимал столько на эту тему.
Как вообще можно перепутать эмпатию с ангедонией?
Или если бы известный режиссёр снял фильм о серийном убийце, в котором всячески бы намекал, что отождествляет себя с ним? Нет, конечно. Все бы просто решили, что это такая шутка. Эпатаж.
А теперь представьте, что «Дом, который построил Ларс» — это и вправду чистосердечное признание его автора.
"Снял, значит, какой-то режиссер фильм про измену. Получил свой хуев приз, приходит домой, а жена ему:
— Ну, сукин сын, с кем!?
— Ты чегооо?
— С кем ты там трахаешься на стороне, кобель проклятый!? Снимай штаны, я те щас золотого льва в одно место запихаю!
— Это медведь, а не лев.
— Да хоть павлин. Я те щас.
— Да ни с кем я не сплю.
— Как же, рассказывай! Я знаю, ты все фильмы снимаешь только про себя, мудень очкастый! Не было измен в фильмах, не было — а тут на тебе, решил поднять тему измены! Ну-ну!
— Да это искусство, ты чего это самое, ты не опошляй, я это самое, вот медведь.
— Рот завали со своим медведем, дуру нашел.
— Это экранизация, между прочим. ясно тебе!? Экранизация!
— Да ну!?
— Вот именно! Ты книжек-то не читаешь! А вот я принес, смотри. "Двойная жизнь", повесть Льва Коротышкина, номинировалась на "Большую книгу" в 2007.
— Хммм.
— А ты, конечно, и не слышала о такой.
— Нет, если честно.
— Серость!
— Слушай, прости, дорогой, прости! Я тут просто. знаешь, надумала тут себе всякого! Дурочка! Прости! Ты же так надолго, бывает, улетаешь.
— Ну-ну! Работа такая!
— Знаю, знаю, прости.
— Обидно вообще-то такое выслушивать!
— Ох, я тебе завтра твой любимый пирог испеку! Эх, режиссер ты мой! Пойдем я медведя твоего на полочку поставлю! Придумал уже, что дальше снимать-то будешь?
— Ну, признаться, вырисовывается сюжетец! Короче, один режиссер задумывает ограбление банка!
— Ого!
— Ага! Все проходит успешно! Полный впечатлений, он загорается идеей снять первый правдивый фильм об ограблении — но вот проблема! Всем известно, что он снимает только о том, что с ним произошло. боясь вызвать подозрения, он сначала публикует книжку под псевдонимом, а уже по ней снимает фильм! Якобы экранизация! Вот так-то!
— Кхм-кхм. "
(c) Высокоделовой
Читайте также: