Четыре стены и дом готов
Обновлено: 17.05.2024
Дом, как известно всем давно
Много-много лет назад, когда еще не было интернета в каждом доме, мне попались хорошие строчки из неизвестного стихотворения:
Дом, как известно всем давно, это не стены, не окно,
Даже и стулья за столом — это не дом.
Дом — это там, куда готов ты возвращаться вновь и вновь
Радостным, добрым, нежным, злым, еле живым…
Дом — это там, где вас поймут, там, где надеются и ждут,
Где ты забудешь о плохом — это твой дом.
Оказалось, что это только часть, и не стихотворения, а песни:
Если, случалось, ты сдавал,
То неизменно напевал
Песню любимую свою,
Ту, что пою, ту, что пою.
Дом, как известно всем давно,
Это не стены, не окно,
Даже не стулья за столом,
Это не дом.
Есть и еще одна версия этой песни:
Мимо текла, текла река, плыли куда-то облака,
Шёл человек, была дорога нелегка, да, нелегка.
И человек мечтал о том, чтобы построить себе дом
И поселится счастье с ним в доме одном.
Часто, бывало, уставал, но неизменно напевал
Песню любимую свою, ту, что пою, да, ту, что пою.
Дом, как известно всем давно, это не стены и окно
Это не стулья со столом, это не дом.
За облаками в вышине дом приготовлен мне и тебе,
Дом приготовленный Отцом, чтобы жить в нём, чтобы жить в нём.
Но чтобы в этом доме жить, нужно в сердцах своих хранить
Мир и тепло, любовь и свет, вечный завет.
В таком виде ее исполняют на церковных мероприятиях.
Добавить комментарий Отменить ответ
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.
Четыре стены и дом готов
Чужой компьютер
Просмотр темы 10 304
Да ладно не Джона? На всех записях голос Джона, кроме записи с Эриком в конце 2 части, тк там голос Аманды. Джон все записи записывал. И для Страма тоже он записывал.
Нравится Показать список оценивших
Хоффман сам запаниковал и пытался выбраться из коробки.точно не он записывал. обьясните кто понял фразу "Четыре стены и дом готов"?
Нравится Показать список оценивших
Это вроде имеется ввиду Гидеон, дом из 4 части, который Джон с Артом проектировали. Вроде так, но я могу ошибаться.
Нравится Показать список оценивших
(режиссёрская версия) В начале 5-й части Страм слушал 0:07:50 там голос Джона. В конце 1:22:22 голос Хофмана. 1:23:06 Хофман специально не даёт дослушать плёнку. 1:27:25 мастерски изображает попытки выбраться из ящика. 1:27:37 с презрением показывает на диктофон, чтобы Страм дослушал плёнку. Получается он замочил Страма.
Нравится Показать список оценивших
Гидеон - это дом, построенный Джоном; место действия первых четырех частей и место гибели Страма. А "Четыре стены и дом готов" - это хороший девиз строительной компании, поскольку главное в доме это его стены. Не думаю, что эта фраза что-то еще значит.
Нравится Показать список оценивших
Четыре стены и дом готов
Денис, ужас амитивиля?
Нравится Показать список оценивших
Нравится Показать список оценивших
хижина в лесу?
Нравится Показать список оценивших
Нравится Показать список оценивших
Анастасия, слоган Джона)))
Нравится Показать список оценивших
Нравится Показать список оценивших
Денис, осталось узнать какого джона)))
Нравится Показать список оценивших
Нравится Показать список оценивших
Четыре стены и дом готов
Все проекты
Для бизнеса
Другие проекты
добавлена вчера в 23:55
Не искушайте женщину молчаньем. Ту женщину, что любит Вас всерьез. Она не ждет банальных обещаний, Шампанского, конфет, шикарных роз.
7 комментариев
45 раз поделились
240 классов
добавлена вчера в 21:00
Я ухожу. Пусть там темно, Пусть там ступеньки – Мне не понравилось кино, Верните деньги.
добавлена вчера в 17:55
Эхо первой любви
Я однажды вернулся туда, В тихий город, - сквозь дни и года. Показался мне город пустым. Здесь когда-то я был молодым. Здесь любовь моя прежде жила, Помню я третий дом от угла. Помню я третий дом от угла.
Я нашел этот дом, я в окно постучал, Я назвал её имя, почти прокричал! И чужой человек мне ответил без зла. "Здесь, наверно, она никогда не жила". - Ты ошибся! - мне город сказал. - Ты забыл! - усмехнулся вокзал. - Ты ошибся! - шептали дома. Спелым снегом хрустела зима. А над крышами вился дымок. Но ведь я ошибиться не мог! Но ведь я ошибиться не мог!
добавлена вчера в 14:55
Вам встречаться со мной ни к чему, Слишком грустные эти свиданья. А меня, не пойму, почему, К вам по-прежнему тянет и тянет. Ждать, что чудо свершится,— смешно, Только к вам все равно я направлюсь. Что поделаешь — так суждено: Вы мне нравитесь, я вам не нравлюсь.
Я с друзьями согласна вполне: Вероятно, бывают красивей. Но назвать было б некого мне, Если б, кто же красивей, спросили. И стараюсь не думать о вас, И от грусти никак не избавлюсь. Вам, наверно, спокойней сейчас: Вы мне нравитесь, я вам не нравлюсь.
добавлена вчера в 13:30
Какое счастье –просто жить, Дышать, ходить, встречать зарю, За белым облаком следить, Хотеть сказать: "Благодарю
7 комментариев
34 раза поделились
167 классов
добавлена вчера в 12:07
4 501 просмотр
2 комментария
19 раз поделились
добавлена вчера в 12:00
. Собери всех ученых мужей И спроси, почему есть Семь пядей во лбу, Семь отверстий в любой голове, Семь у кожи слоев, Семь у ада кругов, И семь смертных грехов, Семь небес И семь верст до небес, Семь на свете чудес, И в неделе семь дней, И у лиры семь струн, И у звука семь нот, И один лишь ответ На семь бед? Почему через семь дней Меняются фазы Луны? Через семь лет меняются клетки твои? Почему у всех тайн семь замков? И у радуги есть семь цветов? И тайный Бог почему взялся м
добавлена вчера в 08:00
На заре ты её не буди, На заре она сладко так спит; Утро дышит у ней на груди, Ярко пышет на ямках ланит.
И подушка ее горяча, И горяч утомительный сон, И, чернеясь, бегут на плеча Косы лентой с обеих сторон. А вчера у окна ввечеру Долго-долго сидела она И следила по тучам игру, Что, скользя, затевала луна.
добавлена вчера в 04:00
День родился – значит, я живу!
Чувствую, печалюсь и мечтаю, Рассмеюсь, иль к небу воззову… Жизнь одна! А будет ли иная? Принимаю каждый час и миг, Радостью наполнен он иль болью. И, раскрыв души своей тайник, Жизнь не подменю игрой и ролью. Мирно жить, делясь души добром, Нежностью и дружбой. И любовью. Быть собой в событии любом. Жизнь любя, я ей не прекословлю. Ключникова Галина
добавлена 17 сентября в 23:55
Я люблю тебя, Жизнь, за безмолвный рассвет,
3 комментария
77 раз поделились
496 классов
Всё 14 954
Обсуждаемые
Вы отметили максимальное количество друзей (64) на этой фотографии.
В данный момент вы не можете отметить человека на фотографии. Пожалуйста, попробуйте позже.
Фотография недоступна этому человеку
Чтобы отметить человека, наведите на него курсор и нажмите левую кнопку мыши. Чтобы отметиться на фото, наведите на себя курсор и нажмите левую кнопку мыши.
за просмотры фотографий!
В группе 54 639 участников
Дом — четыре стены.
Кто сказал, что четыре стены? Кто придумал, что люди на замок запираться должны? Разве ты позабыл, как еловые чащи темны и какие высокие звезды для нас зажжены? Разве ты позабыл, как трава луговая мягка, как лодчонку рыбачью качает большая река, разве ты позабыл полыханье и треск сушняка? Неужели так страшно, если нет над тобой потолка? Дом — четыре стены. Ну, а если у нас их нет? Если нету у нашего дома знакомых примет, ни окон, ни крыльца, ни печной трубы, если в доме у нас телеграфные стонут столбы, если в доме у нас, громыхая, летят поезда. Вероника Тушнова
Четыре стены и дом готов
Название: Личная Сахара
Фандом: Пила (Saw)
Герои: Корбетт, косвенно – Джон
Тема: III: 5: 06 - Пустыня
Объём: 151 слово
Тип: джен
Рейтинг: G
Авторские примечания: Предупреждения: вероятно, ООС, плохой стиль
читать дальше Жизнь большинства людей похожа на песочные часы: песчинки-минуты падают из верхней половины в нижнюю, медленно, однообразно, день за днем, и ничего не меняется, кроме количества прожитых дней. Но есть и те, кто смотрит на отмеренное им время иначе.
Корбетт Денлон разбила свои часы, и у нее есть целая собственная Сахара, целая жизнь, вся, сразу. Ночами, укрытая бессонницей, как одеялом, Корбетт перебирает лежащие перед ней песчинки, воспоминания – это прошедшее время, в будущее она не смотрит, потом, что знает: когда начинаешь впускать в свою жизнь больше трех часов будущего, оно может разъесть, как кислота, любовь к настоящему.
Нескольких песчинок, упавших много лет назад, не хватает – Корбетт пересчитывает каждый бархан, от вершины до основания, снова и снова, но не находит воспоминаний об улыбке матери и спокойно спящем отце. Их забрал Джон Крамер, в день, когда отдал ей молоток, которым она и ударила по своим часам. Может быть, это была не такая уж большая плата.
Название: Пангея
Фандом: Пила (Saw)
Герои: Джон/Джилл
Тема: III: 5: 01 - Горы
Объём: 606 слов
Тип: гет/джен
Рейтинг: PG
Авторские примечания: Предупреждения: AU по мелочи, вероятно, ООС, каноническая смерть персонажа, отчасти мистика.
читать дальше Middle of the night I smell coffee.
I get all the way to the kitchen, smiling
before I remember you're dead.
(«A Softer World»)
Мертвые никогда не звонят перед тем, как навестить, и не стучатся в двери, потому, что способны проходить сквозь любые стены, какими бы надежными они не были, из чего бы мы их не построили – из бетона, кирпича или нежелания помнить.
(«Я оставлю свою дверь открытой для тебя, и если ты закроешь свою, я смогу открыть» – сказал Джон)
Джилл Таг знает о привычках мертвых все – и это значительно больше, чем нужно, чтобы оставаться нормальной; впрочем, те, кто не знает ничего, как правило, не выживают, а медленное и тихое безумие лучше смерти. Джилл ценит свою жизнь – и не потому, что Джон научил ее, нет, она научилась сама.
Когда у тебя внутри умирает твой ребенок, когда у тебя на глазах умирает твой муж, когда каждый день видишь людей, которые разрушают себя, просто от скуки или потому, что не хотят искать выход из отчаянья – жизнь перестает сказаться одним, огромным материком, соединенным без швов. Все вокруг идет трещинами, в них набивается грязь, которую не возьмет ни одно чистящее средство, и от которой трещины становятся еще шире и глубже – и, однажды, сквозь них начинают просачиваться в мир живых призраки.
Джилл никого не ждет, и никогда не боится. Джон приходит, садится рядом с ней, не обнимает и не берет за руку, но Джилл кажется, что она чувствует его дыхание у своей шеи – только он уже много лет не дышит. Она ничего не говорит – в конце концов, они столько прожили вместе, что в жизни Джилл не может случиться что-то, о чем Джон может не знать.
– Джилл, – шепчет он, вкладывая в это слово гораздо больше, чем могло бы показаться со стороны – если бы кто-то со стороны мог слышать или видеть Джона. Голос у него сухой, как шелест бумаги. – Джилл.
Это значит и «я скучаю», и «я люблю тебя», и множество других вещей, которые супруги обычно не говорят друг другу. Джилл кажется, что она всем телом ощущает, как движутся литосферные плиты, которые медленно разъезжаются, а потом сталкиваются, отчего на поверхности Земли, костями из открытых переломов, проступают горы, она всем телом чувствует, как снова гибнет ее Пангея.
На самом деле, мир раскалывается на части каждую секунду, просто мало кому приходит в голову об этом подумать.
Гладя в глаза своего мертвого мужа, Джилл вспоминает о тех, кого спас – и о том, кого он убил. Она думает о том, как они в первый раз поцеловались. Джон тогда ей казался ужасно старым – все-таки, ей было чуть за двадцать, а ему – вдвое больше, и они оба не знали, что все это может кончиться так серьезно: его призраком в ее памяти. Иногда ей кажется, что она помнит каждое его слово и каждое движение.
Наверное, так оно и есть. Вряд ли мертвые могут что-то сделать сами, скорее всего, они просто повторяют то, что мы о них помним, опять и опять. В этом они почти не отличаются от большинства живых, в сознании которых список «выстроить дом, вырастить сына» давно уступил место списку покупок.
(«Четыре стены и дом готов» – сказал Джон)
Когда Джон уходит, Джилл кажется, что в воздухе еще остался его запах, отзвуки его голоса – то, что делает память живой, заставляет биться ее ненастоящее сердце.
Джилл выключает свет, и остается в темноте, ее сердце бьется размерено, и ей кажется, что он чувствует, как кровь течет по ее жилам, густая, как время. Секунды складываются в часы, совершенные механизмы работают идеально, разделенные океанами континенты хранят прежние очертания, и их можно сложить вместе, как кусочки паззла.
– До свидания, Джон, – говорит Джилл, и ей кажется, что на эту фразу у нее ушло больше времени, чем на всю прошедшую жизнь.
(«Те, кого ты любишь, не покинут тебя, может быть, даже когда ты этого захочешь» – сказал Джон)
Четыре стены и дом готов
И кто-то спросил, не с заусеницей спросил, а чтобы набраться разума:
— А кого вы так именуете, Федор Иванович, в качестве первых и так далее парашютистов?
И летчик Тютчев сказал, болея:
— Первый пилот навел на азимут, а парашютисты посыпались, как зерно из мешка, кто добром, а кто и коленкой, жалея, у кого не раскрылось. А пилот плюет на парашют, имея вместо него парашютом небо, так что бери руль на себя, чтобы в нос шибанула высота, где Млечный Путь семафорит а-ля фуршет.
29. Конец
Мальчик Гоша задрал голову и посмотрел в небо.
И его друг Витя тоже задрал голову и тоже посмотрел в небо.
Тогда мы все задрали головы и посмотрели вверх, а потомственный рабочий Вахрамеев сказал, протирая очки:
— Я так считаю, что все дело в трудовом подвиге.
А секретарь райкома подумал и подтвердил неторопливо:
ВАНЬКА КАИН
1. Крыша нараспашку
У серого дома в Упраздненном переулке четыре стены и крыша нараспашку. Я задираю голову, как у парикмахера для бритья, и смотрю. Над домом клубится пар и сгущается великанами: прежде всего Ванькой Каином, затем стюардессой Марией, старым скульптором Щемиловым, смелым евреем Борькой Псевдонимом, Стеллой, профессорской дочкой.
Это все великаны.
Это наш дом в Упраздненном переулке.
Я стою с задранной головой, и я очень маленького роста, а тут сплошь великаны.
Ты, Каин, переменчивый, как морская волна, и даже хуже.
Ты, Стелла, когда-нибудь мать, а сейчас красота до испуга, до неприкасаемости.
Ты, Мария, грубая, простая, но знающая Бога и даром этим обреченная.
Профессор, выбритый, как факт, с историей России в голове и сердце, и оттого с поступками татарскими, польскими и костромскими.
Псевдоним, а также Костя Календра — рядовые беспорядка и бунта крови.
И я, чужой здесь и неприкаянный, как турок, хожу вокруг вас, великанов из серого дома.
Льется влага с балконов по вечерам, когда поливают цветы, и из-под откинутой крыши пахнет псиной и козлом, и дворник Галя принимает гостей в своей комнатушке, а коммунальная квартира звонит в милицию, требуя порядка и нравственности и сокрушая мечты о фаланстере, и тихое небо пустынно, Боже, до чего пустынно, хоть и полно ракетами, кометами, полно ожиданием звезд.
И я хожу вокруг дома, неторопливо, задумчиво хожу, потому что что же спешить, когда вечер и дело твое такое вот простое, где-то у ног, у подножия.
Я слышу и вижу, и мне становится тяжко на сердце, что это очень мрачная картина с Ванькой Каином посередине. Разве человек — не веселие Божие? Разве я, жизнерадостный, не знаю, что у каждого есть порыв и стремление к лучшему, так что в результате сплошь и рядом, сколько угодно загорается зеленый свет и дает дорогу? Знаю, еще как знаю, но дело в том, что я тут ни при чем, а при чем он, Ванька Каин, главный в тени нашей жизни, и все это его рук дело, понимаете, где собака зарыта, а отнюдь не моих.
2. Место для Каина
В городе — ни в каком — нет отечества; не обнаруживается.
Оно начинается где-то за вокзалом — и то не сразу, а понемногу, с недоверием подпуская к своим бугоркам и речкам.
Вместо него в городе у людей общество и вроде одинаковое отчество.
Тут забота не о родной земле, а о родном асфальте.
В городе родился — отгородился.
В городе-коконе, в городе-наркотике, кокаине, окаянном.
Тут и место для Каина.
3. Когда они были юными
Мария… Когда она была юной, решимость ее не знала преграды и золотилась теплой кожей и темным разлетом бровей. Она родилась на Севере, и стучали ее каблучки по деревянным тротуарам, и принесли ее каблучки в этот город, но где бы она ни шла, слышался стук каблучков по дереву Севера.
И когда был юным тот, кого не звали еще Каином, а величали князем в Упраздненном переулке, и боялись, и, однако, любили, когда тот, отдыхая с ней рядом, говорил о заветном, она слушала душой и телом.
О чем говорил он, когда еще говорил? Я не смогу рассказать ясно, нет у него пока ясности. Но кое-что я постараюсь, кое-какие мысли.
Ведь мысли запомнить нетрудно, как имена или адреса. Но очень трудно запомнить чувство, — разве помнит цветок о бутоне или плод о цветке? Или человек о детстве? Если бы помнили, то и не надо больше ничего. А тут только мысли, и потому своими словами…
…Можно стать, понимаешь, маршалом, и затянуться в мундир со всеми пуговицами и звездами, но затянуться на всю жизнь? Нет, Мария, я прорасту ветвями из-под пуговиц, — он мне жмет, как этот переулок между каналом и Пряжкой. Мне и небо мундиром со звездами, а не то что маршал…
…Разве это люди, посмотри, Мария! Это страх что такое, это страх. Это трын-трава на ветру, тянется, гнется и дохнет. А я хочу, чтобы все было, как подсолнух с синими листьями, и солнце жар-птицей, подсолнухом с желтыми, белыми листьями, и люди огромные, башнями, а то и играть не с кем и не во что.
…Такая будет моя игра, чтобы током сквозь всех и сквозь все, и не было сонных, а главное, это главное — быстро, и только так, а то все не так. А почему у них не так? Потому что играют по-мелкому, считают и рассчитывают, и отпивают молочко по глоточку, оглядываясь, и жуют, глядя в тарелку и не имея достойного замысла и сил.
А всех надо бить током, а если не выдержат, почернеют и сдохнут, то пусть, я им не нянька. Пусть гром, чтобы сразу, пока не заросло все трын-травой до непоправимости, а распустилось сразу подсолнухом с синими листьями, а сверху — солнце. И это моя дорога, но никому ни слова в жизни, чтобы не подслушали, да и тебя больше нет, потому что ты со мной, да и не со мной — слишком много молчишь, Мария.
— С тобой, — сказала Мария.
Стук каблучков по дереву — стук сердца в горле.
— С тобой, — сказала Мария.
4. Родословная моего героя
Вы думаете, этого Каина мать родила? Нет, не мать. Она сына родила, а не Каина. Родила его толстая баба, сатанина угодница, от того немца Фидлера, что клялся отравить ядом Ивана Болотникова с помощью Бога и Святого Евангелия; у того ракитова куста, что в пустом поле за лесным углом; испоила его кровью царевича Дмитрия да полынным настоем, вскормила хлебом, политым слезами, пеленала в невские туманы, баюкала звоном кандальным и стоном земли. А отцами были у Каина худые арестанты и толстые баре, юродивые с Мезени и Мазепы с Украины, матросы в кожаных куртках, юнкера безусые, кулаки с обрезами и поэты с красными образами, попы с образами и палачи с высшим образованием. Обрывал ему страх пуповину и шептал ему, неразумному, первое слово, змеиное, тихое, чтобы зажечь перед ним все ту же звезду, а полной силы не дать. Вся земля наша, вся Россия страдала им, пока выносила, так при чем здесь мать! Она сына родила, а не Каина, и тут не до смеха, не до иронии.
А где же твой Авель, земля моя теплая, глупая? А вон он летит по небу — далекий, неслышный, и смотрит большими от природы глазами на всех.
5. Молчаливый пилот
Молчаливый пилот, похожий на семафор, жил в Упраздненном переулке один, имея друга — летчика Тютчева, испытателя — в другом краю города, и, перегруженный работой и дружбой, не замечал ни Каина, ни Марии, ни Щемилова.
Его талантом было молчать, даже когда все вокруг усиленно говорили, и смотреть на людей, на землю и на небо, а что он видел и к чему готовился — неизвестно. Улыбался он редко и вдруг и всем лицом, и тогда видно было, что он молчит по собственному разумению, а не от бедности души, зная, что в начале было не слово и не дело, а было в начале молчание.
Мария выходила из машины у аэродрома, и Молчаливый пилот увидал ее в этот волнующий момент — сначала колени, потом лицо, а потом и все остальное. Она пошла, обернулась, он улыбнулся ей всей душой, а она посмотрела на его улыбку и пошла себе дальше.
Четыре стены и дом готов
Когда наступает вечер,
За окнами меркнет свет.
Пусть в доме зажгутся свечи.
Уютно обнимет плед.
Пусть кто-то родной и близкий,
Вино разольет в хрусталь.
Растрогает блеск игристый.
Былого немного жаль…
Тихонько, средь звезд и бликов,
Свеча посылает свет.
Из сотен вселенских криков…
Пробьется к тебе ответ.
Не нужно, бесцельных истин…
Не нужно, туманных слов…
Бесценна сегодня пристань,
Что тихо зовётся ДОМ.
Интернет
Читайте также: