Жертвоприношение при строительстве дома

Обновлено: 05.07.2024

Строительная жертва у славян при возведении жилища

Есть в Беларуси небольшой городок Гольшаны. Славится он своим знаменитым замком — резиденцией рода Сапег, возведённой в первой половине XVII века. В настоящий момент главную достопримечательность замка составляют… привидения.

Белая дама

Любопытная Алена

В книге А.А. Навроцкого «Сказания минувшего. Русские былины и предания в стихах» (1896) имеется баллада под названием «Коромыслова башня». Основу её сюжета составляет предание о том, что при постройке Новгородского кремля была заживо закопана в землю некая Алена, жена купца Григория Лопаты. В тот день женщина слишком поздно проснулась и, чтобы успеть сделать всю работу по дому, решила пойти к реке за водой коротким путём — по тропинке, идущей по склону горы. Возвращаясь, около городской стены женщина увидела яму. Любопытство заставило её подойти поближе и заглянуть туда. Строители тут же окружили Алену, попросили попить. Едва женщина сняла коромысло с плеч, как её схватили, привязали к доске и опустили в яму. Коромысло и вёдра закопали вместе с ней — так велел обычай.
Надо сказать, что строители отнюдь не бестрепетно совершили жуткий поступок — они долго не соглашалась закапывать несчастную, однако главный мастер убедил их в необходимости принесения строительной жертвы:

Пусть погибнет она за весь город одна,
Мы в молитвах её не забудем;
Лучше гибнуть одной,
да за крепкой стеной
От врагов безопасны мы будем!

Эти строки поэта XIX века А.А. Навроцкого из поэмы «Коромыслова башня» в предельно чёткой форме объясняют причину совершенного ритуала. Его цель — оградить город от бед путём принесения человеческой жертвы.
Интересно, что подобного рода жертвоприношения совершались в христианскую эпоху, строитель — один из героев поэмы — даже говорит о том, что погибшую будут поминать в молитвах. Безусловно, это свидетельствует о теснейшем переплетении в сознании людей христианских и языческих верований. Приведённая легенда полна бытовых деталей, за счёт которых воспринимается как реальная история. Если когда-нибудь при строительных работах в Новгородском кремле откопают скелет женщины — это будет неудивительно.

Плачущие стены

Легенды о строительной жертве встречаются по всему миру. Правда, замуровывают не всегда женщин. Например, в Грузии есть сказание о Сурамской крепости, отраженное в народной песне «Сурамисцихе». По её мотивам снят фильм Сергея Параджанова «Легенда о Сурамской крепости» (1984). При постройке цитадели стены её несколько раз обрушивались. Царь приказал найти жертву — единственного сына одинокого человека. Можно только гадать о причинах такой избирательности — возможно, принесение жертвы должно было быть сопряжено с максимальным количеством страданий. Так или иначе, на роль жертвы был избран юноша Зураб, сын одинокой вдовы. Песня передаёт диалог матери с замуровываемым сыном. Женщина несколько раз спрашивает его: «До какого места ты заложен?» Тот отвечает: «По щиколотку, по живот, по грудь, по шею…». По легенде, слёзы плачущего Зураба до сих пор просачиваются сквозь камни крепости…

Материнская любовь

В сербской народной песне «Постройка Скадра» находим другой вариант строительной жертвы — в стену крепости была замурована молодая женщина, мать грудного ребёнка. Песня рассказывает. что по просьбе жертвы в стене оставили два отверстия: для груди, чтобы женщина в течение года могла кормить своего ребёнка, и для глаз, чтобы она могла его видеть. Удивительно, однако в песне ничего не говорится о том, что женщина в это время чем-то питалась. Возможно, такая деталь просто упущена, и замурованную в стене мать кормили через оставленное на уровне лица отверстие. А может быть, при формировании окончательного текста песни «Постройка Скадра» сыграла свою роль средневековая вера в чудо — автор был убеждён, что замурованную женщину незримо питали высшие силы. Так или иначе, но после того как младенца отняли от груди, мать замуровали окончательно. Среди местных женщин бытует суеверие, что из стены в том месте, где замурована несчастная, временами сочится белая жидкость. Её следует собирать и пить матерям, которые имеют проблемы с кормлением грудью.

«Я тебя совсем не вижу!»

В роли строительной жертвы могут выступать и дети. Легенда рассказывает, что при возведении крепости в тюрингском городе Либенштейн (сейчас она полуразрушена) в стену была замурована маленькая девочка, дочь женщины-бродяжки, которая сама продала строителям ребёнка и даже присутствовала при замуровывании. Девочку угостили сладостями и принялись закладывать проём, в котором она стояла, камнями. Ребёнку казалось, что все происходящее — весёлая игра. «Мама, мама, а я тебя вижу!» — кричала малышка вначале. Но отверстие становилось все меньше и меньше, и девочка принялась просить оставить ей хотя бы маленькую щёлочку, для того чтобы смотреть на мать. Как и в новгородской легенде об Алёне, мастеру не так-то просто было завершить страшное дело. В конце концов, работу доделал его ученик. «Мама, мама, я тебя совсем не вижу!» — донёсся отчаянный крик. Говорят, что потом в течение многих лет по ночам в тех местах можно было услышать жалобный плач ребёнка. Другие легенды уверяют, что до сих пор по развалинам крепости и в окрестных лесах бродит привидение бессердечной матери, после смерти раскаявшейся в своём преступлении…

Яйцо вместо птицы

Не подлежит сомнению, что в основе историй о строительной жертве часто (хотя, подчеркнём, далеко не всегда) лежат подлинные факты, в чём же причина жуткого, с точки зрения современного человека, ритуала? Объяснений может быть много. Во-первых, бытовало поверье, что душа замурованного человека станет своеобразным хранителем здания. Во-вторых, жертва могла служить для задабривания местных духов, которые были потревожены строительством.
Однако самое убедительное объяснение предлагает Д.К. Зеленин. Он справедливо указывает на то, что до появления каменных зданий люди жили преимущественно в деревянных домах. Древний человек был убеждён, что деревья имеют душу и рассерженные древесные духи могут вредить людям, живущим в доме. Желая договориться с духами деревьев, люди приносили им жертву — обычно кого-нибудь, имеющего низкий социальный статус: пленника, женщину, ребёнка. По мере развития человеческого общества принесение в жертву людей стало вытесняться жертвоприношением животных, а то и вовсе неодушевлённых предметов. В 1874 году при ремонте городских ворот в Аахене (Германия) нашли мумифицированную кошку. Судя по всему, она была замурована в башне ворот при её закладке в 1637 году.
В 1877 году в фундаменте одного из берлинских домов нашли скелет зайца и куриное яйцо. Это здание было построено в XVI веке. Очевидно, строители решили, что яйцо может быть рассмотрено как эквивалент птицы. Со временем на зловещий обряд было наложено табу, но в народной памяти остались легенды, полные трагизма…

Журнал: Тайны 20-го века №44, октябрь 2012 года
Рубрика: Страшные ритуалы
Автор: Эмилия Галаган

Строительная жертва: самый жуткий обряд в истории

Строительная жертва – весьма распространенный ритуал среди первобытных племен, доживший до позднего Средневековья. Его приверженцы были уверены: если в основание строящегося дома замуровать человека, то их жилище окажется под надежной защитой.

Фото: Русская Семерка Русская Семерка

Во многих странах мира до сих пор живы предания о людях, заживо замурованных в стены или фундаменты домов. В них настолько тесно переплелись мифы и реальность, что иногда сложно отличить правду от вымысла. Однако археологи, нередко наталкивающиеся на человеческие останки при раскопке древних сооружений, свидетельствуют о том, что страшные легенды отнюдь не плод воображения наших далеких предков. У некоторых народов Европы, Америки и Азии долго жило поверье, что убитый и захороненный в основании постройки человек станет духом-покровителем дома, замка или даже целого города и будет оберегать его жителей в течение следующих поколений, а также обеспечит долговечность самой постройки. Чаще всего в качестве жертвы выбирались дети или женщины, во времена Средневековья их постепенно стали заменять на животных, но иногда было достаточно человеческой крови. Среди археологических находок на месте закладки жилищ древних славян часто обнаруживались черепа быков и лошадей. Этнографы считают, что традиции устанавливать на крышах домов «коньков» – это своеобразный пережиток ритуала строительных жертвоприношений. Впрочем, практика принесения в жертву человека сохранялась довольно долго. Самый последний пример такого ритуала был зафиксирован в 1885 году в Индокитае. Для «укрепления» города Мандалай при его основании под воротами и угловыми башнями кремля живьем были замурованы 52 человека. В наши дни отголоском строительной жертвы является ритуал, согласно которому перед тем как зайти в новый дом, в него следует запустить кошку.

Российский этнограф Дмитрий Зеленин считал, что строительная жертва – очень древний обычай, который сложился задолго до практики каменного строительства и представлений об арендной плате. По его мнению, первоначально этот обычай был связан с примитивными деревянными постройками и являлся своеобразным продолжением тотемических отношений людей к деревьям. Некоторые деревья считались тотемами рода или племени и были неприкосновенными. По поверью за нарушение табу строитель здания или первый обитатель дома могли стать жертвами мстительного дерева. Чтобы предупредить трагедию, тотемным деревьям заранее приносили жертву — ребенка, пленника, раба или животное. Обманутый тотем таким образом удовлетворялся подношением и прекращал преследование.

Известный румынский историк религий Мирча Элиаде в ритуале принесения строительной жертвы усматривает символическое повторение на земном уровне акта творения мироздания. Действительно, во многих традиционных индоевропейских культурах человеческое жилище уподоблялось Вселенной. Следуя такому ритуалу, в центре фундамента дома, который приравнивался к корням мирового древа, закладывалась строительная жертва, а дальше подобно Вселенной, которая в мифологическом представлении «разворачивалась» из единого начала, дом «разрастался» из тела жертвы. «Согласно целой группе мифов не только Космос, но и съедобные растения, человеческие расы и даже различные общественные классы зарождаются в результате принесения в жертву Первого существа, из его плоти, – пишет Элиаде. – Именно на этом типе космогонических мифов основываются жертвоприношения при строительстве».

Обычай строительной жертвы был одинаково усвоен и первобытными племенами, и высококультурными народами. Он прижился и в христианской Европе, что давало повод священнослужителям трактовать его по-своему. Так, католический богослов-этнограф Иоганн Зепп писал: «Предвечный отец положил своего собственного сына краеугольным камнем всего создания, чтобы спасти мир от истления и через смерть невинного остановить яростный натиск адских сил». В жертве при закладке дома Церковь усматривала аналогию с Божьим сыном, который крестными муками заложил фундамент здания всего христианского мира. Но, разумеется, христианская Церковь противилась человеческим жертвоприношениям. Например, сборник церковных правил и императорских постановлений, составленный в Византии, гласил: «При постройке домов имеют обыкновение класть человеческое тело в качестве фундамента. Кто положит человека в фундамент, тому наказание — 12 лет церковного покаяния и 300 поклонов. Клади в фундамент кабана или быка, или козла». Довольно мягкое наказание за человекоубийство.

«Пусть погибнет она за весь город одна»

Не только семьи или племена, но и жители целого города зачастую имели общего духа-покровителя. Чтобы обеспечить благосклонность такого духа ко всем горожанам, сербы, например, практиковали обычай закладки жертвы в городские стены. Они считали, что ни один город не устоит, если при возведении укреплений не замуровать живого человека или хотя бы его тень. Именно поэтому западные и южные славяне всегда обходили стороной строящийся дом, так как верили, что если их тень ненароком попадет на стену новостройки, то их непременно постигнет смерть. Один из князей рода Радзивиллов, видимо, верил в эти легенды, а поэтому решил замуровать в постоянно рушившуюся башню крепостной стены города Биржи молодую пару. Как показала история, башня и стены еще долго простояли, охраняя город от посягательств неприятеля. В древней Японии существовал ритуал хитобасира, согласно которому жертву (обычно мать с младенцем) замуровывали заживо в одну из опор будущего строения. Считалось, что такой обряд должен защитить постройку в случае землетрясения, военных угроз и прочих бедствий. Документально подтверждено, что в 1576 году в основание замка Маруока была замурована слепая крестьянка. Экскурсоводы Нижнего Новгорода также могут поведать леденящую сердце историю человеческого жертвоприношения, когда в основание одной из стен Новгородского кремля живьем была закопана молодая супруга местного купца Григория Лопаты. «Пусть погибнет она за весь город одна, мы в молитвах ее не забудем. Лучше гибнуть одной, да за крепкой стеной, от врагов безопасны мы будем!» – приговаривал закапывающий девушку мастер.

На чью-либо голову

Не менее древним признано поверье, по которому жертвоприношение при закладке дома спасает его жильцов от близкой смерти. Например, в современной Греции некоторые верят: кто первым пройдет мимо только что построенного здания, тот умрет в ближайшем году. Чтобы избавить человека от печальной участи, каменщики убивают ягненка или черного петуха. В России также верили, что новое здание строится «на чью-либо голову»: в нем кто-либо должен в скором времени умереть и этим «обновить» дом. Поэтому, перед тем как первый человек войдет в построенный дом, на пороге отрубали голову курицы, но ее мясо не ели. В северных губерниях обходились без жертв, в первую ночь в дом запускали петуха или кошку, и только затем туда въезжали новоселы.

Строительные жертвы приносились не только для задабривания или приглашение в дом духа-хранителя, но и для того, чтобы сама жертва стала покровителем дома. Немецкий филолог и этнограф Пауль Сартори писал, что «в старину при постройке жилых домов зарывали в землю или замуровывали в стены людей, именно детей — или в качестве жертвы примирения, или же для того, чтобы получить активного духа-защитника новому зданию». Но здесь важно было соблюдение одного условия: приносимый в жертву человек должен был пойти на заклание добровольно. Нетрудно догадаться, что таких находилось немного. В средневековой Европе строители нередко выкупали у обездоленной матери ребенка, надеясь, что он может выступить в роли такой добровольной жертвы. Этнограф Дмитрий Зеленин считал, что представление о возникновении из замурованного человека «активного духа-хранителя» жилища явно связано с примитивной идеологией, в силу которой все убитые и вообще погибшие преждевременной и насильственной смертью продолжают загробную жизнь на месте своей несчастной смерти или могилы.

Если в Западной Европе в качестве строительной жертвы предпочитали использовать живых существ, то в русской традиции чаще всего обходились без кровопролития. Много подобных примеров приводит знаменитый исследователь славянской культуры Александр Афанасьев. В частности, он пишет, что «крестьянин прежде, нежели начнёт класть основные звенья сруба, закапывает в землю у переднего угла несколько мелких монет и ячменных зёрен, чтобы в новом доме не переводились ни хлеб, ни деньги». Для процветания и богатства дома под углы первого венца бревен обычно клали клочок шерсти или горсть зерна, а в основание дома помещали кусок хлеба, щепоть соли и частицу меда. В этих же целях при укреплении матицы, на которую предстояло настилать потолок, привязывали вывороченный мехом наружу полушубок, каравай хлеба, пирог или горшок с кашей. С верхнего венца новоселы могли разбрасывать хлебные зерна и хмель, а в переднем углу дома - устанавливать зеленую ветку: все эти меры с точки зрения славян должны были обеспечить здоровье и благополучие всех членов семьи в их новом жилище.

«Строительная жертва»: самый страшный обряд при постройке дома на Руси

Строительство дома — акт творения, созидания. А плотники на Руси уподоблялись творцам, считались причастными к сакральной сфере и наделенными сверхъестественной силой и особым знанием о внешнем мире. Чтобы узаконить новую модель мира, мира, преобразованного совершившимся творением, строительство сопровождалось определенными обрядами.

Фото: Кириллица Кириллица

Строительство начиналось с определения ритуального центра. Такой точкой признавалась середина будущего жилища или его красный (передний, святой) угол. Сюда сажалось или втыкалось молодое деревце (березка, рябина, дубок, кедр, елка с иконой) или сделанный плотниками крест, который стоял до окончания строительства. Деревце или крест уподоблялись мировому древу, символизирующему миропорядок, космос. Так устанавливались отношения подобия между структурой будущего строения и структурой космоса, а сам акт строительства мифологизировался.

В центре, обозначенном мировым древом, закладывалась так называемая строительная жертва. Подобно миру, который в мифологическом представлении был «развернут» из тела жертвы, дом также «выводился» из жертвы.

На ранних этапах истории у славян не исключались человеческие жертвоприношения при закладке строений, затем ритуальным эквивалентом человеческой жертвы стали домашний скот(чаще всего конь) и мелкие животные (петух, курица).

Отрывок из христианского номоканона гласит: «при постройке домов имеют обыкновение класть человеческое тело в качестве фундамента. Кто положит человека в фундамент — тому наказание — 12 лет церковного покаяния и 300 поклонов. Клади в фундамент кабана, или бычка, или козла». Позже строительная жертва стала бескровной. Устойчив набор из трех жертвенных символов: шерсть, зерно, деньги, которые соотносятся как с идеями богатства, плодородия, достатка, так и с олицетворением трех миров: животного, растительного и человеческого.

Укладка первого венца

Обряд жертвоприношения совмещался с укладкой первого венца. Этой операции уделялось особое внимание, ведь первый венец – это образец и остальным венцам, из которых состоит сруб.

С укладкой первого венца реализуется пространственная схема жилища, и теперь все пространство делится на домашнее и недомашнее, внутреннее и внешнее.

Обычно в этот день плотники кладут только один венец, после чего следует «окладное» («обложейное», «закладочное») угощение, во время которого мастера приговаривают: «Хозяевам доброе здоровье, а дому доле стоять, пока не сгниет». Если же плотники желают хозяевам будущего дома зла, то и в таком случае укладка первого венца — наиболее подходящий момент: ударяя крестообразно топором по бревну и держа в уме задуманную порчу, мастер говорит: «Гак! Нихай будиць так!» — и что он задумал, то и сбудется.

Центральный момент строительства – укладка матицы (бруса, служащего основанием для потолка) – сопровождался ритуальными действиями, целью которых было обеспечить тепло и достаток в доме.

Один из плотников обходил самое верхнее бревно («черепной венец»), рассеивал по сторонам хлебные зерна и хмель. Хозяева все это время молились богу.

Мастер-жрец переступал на матицу, где лыком была подвязана овчинная шуба, а в карманах ее положены хлеб, соль, кусок мяса, кочан капусты и в бутылке зеленое вино. Лыко перерубалось топором, шуба подхватывалась внизу, содержимое карманов поедалось и выпивалось. Могли поднимать матицу с привязанным к ней пирогом или караваем хлеба.После установки матицы и «матичного» угощения катались на лошадях с песнями, чтобы все селение видело, что матицу положили. И только через день продолжали достраивать дом.

Прорубание окон и дверей

Пристальное внимание уделялось процессу изготовления дверных и оконных проемов, дабы регламентировать, обезопасить связь внутреннего мира (дома) с внешним. Когда вставляли дверную раму, говорили: «Двери, двери! Будьте вы на заперти злому духови и ворови», — и делали топором знак креста. То же происходило, когда устанавливали притолоки и подоконники для окон, и так же обращались к окнам с просьбой не впускать в дом воров и злых духов.

Небо – крыша земли. Отсюда упорядоченность мира, гармония, ведь все, что имеет верхний предел, закончено, безусловно. Дом, подобно картине мира, становится «своим», жилым и безопасным, только будучи покрытым.

С укладкой крыши связано последнее, самое обильное угощение плотников, которое называлось «замочка» крыши.

На Севере устраивали«саламатник» — торжественный семейный обед для плотников и родственников. Основными блюдами была саламата нескольких сортов — густая затируха из муки (гречневой, ячменной, овсяной), замешанная на сметане и заправленная топленым маслом, а также каша из поджаренной на масле крупы.

Странными представляются обряды, завершающие строительство дома. В течение определенного срока (7 дней, год и т.п.) дом должен был оставаться незаконченным с той целью, чтобы избежать смерти кого-либо из членов семьи. Например, могли оставить непобеленным кусок стены над иконами или год не делали крышу над сенями, чтобы «всякие беды вылетали в это отверстие». Так незавершенность, незаконченность связывалась с идеями поддержания существующего порядка, вечности, бессмертия, продолжения жизни.

Какое жертвоприношение совершали на Руси при постройке дома

Фото: Кириллица Кириллица

Укладка первого венца

Прорубание окон и дверей

С укладкой крыши связано последнее, самое обильное угощение плотников, которое называлось «замочка» крыши.

«Строительная жертва»: самый дикий обряд русских строителей

Строительство дома - акт творения, созидания. А плотники на Руси уподоблялись творцам, считались причастными к сакральной сфере и наделенными сверхъестественной силой и особым знанием о внешнем мире. Чтобы узаконить новую модель мира, мира, преобразованного совершившимся творением, строительство сопровождалось определенными обрядами.

Определение центра

Жертва

Укладка первого венца

Укладка матицы

Прорубание окон и дверей

Пристальное внимание уделялось процессу изготовления дверных и оконных проемов, дабы регламентировать, обезопасить связь внутреннего мира (дома) с внешним. Когда вставляли дверную раму, говорили: «Двери, двери! Будьте вы на заперти злому духови и ворови», - и делали топором знак креста. То же происходило, когда устанавливали притолоки и подоконники для окон, и так же обращались к окнам с просьбой не впускать в дом воров и злых духов.

Покрытие дома

С укладкой крыши связано последнее, самое обильное угощение плотников, которое называлось «замочка» крыши.

Окончание строительства

Древнерусские обряды при строительстве дома и новоселье. Их смысл и значение для жизни.

Интересно наблюдать, как традиции и обычаи далёких предков отражаются в нашем сознании, и, конкретно, в нашей повседневной жизни. Конечно жизнь меняется, но этническая коллективная память продолжает работать на подсознательном уровне. Взглянем какими обрядами и обычаями сопровождалась постройка дома в древнерусской традиции, и как всё это вписывается теперь в наш современный быт.

Дом и сегодня для русского человека больше, чем просто жилище. Это структурированное пространство, в котором происходят почти все значимые события жизни.

К покупке или постройке дома, квартиры люди относятся порою, как к самому серьёзному шагу в жизни. Даже супругов выбирают по принципу случайности, но к покупке жилья стараются подходить прагматично.

Правда сегодня Дом именуют безликим словом «Недвижимость» Самое же первое имя русского дома – Истба. Означает помещение, которое нужно истопить, то есть прогреть. Со временем Истба потеряла букву Т. Звонкий согласный Б повлиял на С – превратил в звонкий З. И получилось знакомое нам слово ИЗБА.

Изба или Жило – это то пространство, где тепло, где живут. Сени, коридоры, различные кладовые ИЗБОЙ не считались никогда.

Выбор места для нового дома.

По традиции к строительству или приобретению нового дома подталкивала человека семейное положение. Новая семья – новый мир, сепарация от родителей. Либо, негодность, ветхость старого дома. Или же трагедия – потеря дома, например, при пожаре.

Созидание нового дома всегда сложный процесс. Требовалось соблюсти кучу условий и правил.

Мы сегодня место для дома или квартиры выбираем по принципу удобства расположения, близости к инфраструктуре.

Человек традиционной культуры начинал строительство дома с выбора счастливого места . Но гораздо важнее было не построить дом на месте несчастливом.

Категорически нельзя было строить дом на дороге. Даже на старой и совсем заброшенной. Дорога и дом мистическим образом противопоставляются в народной культуре. Жизнь в доме, выстроенном на дороге сулит болезни и всяческие беды.

Нельзя строить дом на месте бани. Баня – место сакральное. В бане долгое время не имели икон. Даже если баню сносили, на этом месте ни в коем случае нельзя было строить дом, чтобы не навлечь беду.

Само собой разумеется, нежелательно было возводить дом на месте, где совершилось убийство.

Обычаи, связанные со строительством дома.

Так же, как и сегодня, в стародавние времена хозяин зачастую нанимал бригаду плотников для постройки дома. Бывало, конечно, что строили дом своими силами, но всё равно на некоторых особо ответственных этапах строительства обращались к профессионалам.

Плотник, как и кузнец, и мельник в древнерусской традиции – это человек, знающий тайное ремесло. Про таких говорили многозначительно: «Он знает» Что знает?

Знает, как из частей природы (дерева, камня, железа) сделать артифакт, то есть рукотворную вещь. При чём вещь с долгим сроком службы человеку!

Итак, приглашался плотник. Плотник выбирал подходящие для постройки дома деревья. А деревья годились не все для такой цели. Требований было не мало. Никогда не строили из плодовых деревьев – это был большой грех! Не брали деревья из священных рощ, с кладбища. Нежелательно было для строительства дома использовать деревья с раздвоенным стволом.

Пуще всего боялся хозяин обидеть плотников – не доплатить им. Считалось, что обиженный плотник сделает так, что жить в построенном доме нельзя будет. Напустит, например, червей и они съедят брёвна. Или вобьёт в венец гвоздь от гроба – тогда источат жильцов болезни и хвори.

Каждый завершённый этап строительства (укладка венцов, возведение стен, крыши) отмечали угощением. Проставлялся хозяин. Угощение в оплату не входило.

В русской культуре существовал обычай при закладке дома приносить в жертву коня. Есть даже такое выражение народное: «Дом всегда строиться на чью-то голову.» Дом – это не просто жильё. Это особый микромир. Древнейшим языческим убеждением - мир разворачивается из жертвы, старались не пренебрегать. В качестве жертвы был либо конь, либо бык. Голову животного закапывали под венцами, а мясо шло на угощение плотникам и помощникам.

Кстати, интересно, что примерно века до 10 на Руси окон в крестьянских избах не было. Не считая волоковых оконцев, которые делались не для проникновения света, а для вытяжки дыма.

Окно позднее явление в культуре русского дома. Слово ОКНО произошло от слова ОКО. То есть окна мыслятся, как глаза дома. К окнам народная традиция относилась неоднозначно. С одной стороны окна – хорошо, можно видеть то, что делается снаружи. Но с другой стороны окно – это опасность, так как оно обнажает то, что делается внутри дома, внутри микромира!

Как правило, дверей в крестьянской избе было две. Первая дверь вела с улицы в сени. Эта дверь всегда открывается внутрь. (от себя) Почему? А потому, что зимой могло завалить избу снегом по самую крышу. И если бы дверь отворялась наружу, то хозяин бы не вышел из дому до весны.

А вот дверь, ведущая из сеней в избу, отворялась наружу, то есть на себя. Это дальновидное дизайнерское решение экономило полезное пространство внутри дома.

Это репродукция картины художника Ивана Куликова "В крестьянской избе" 1902г. Это репродукция картины художника Ивана Куликова "В крестьянской избе" 1902г.

Любая новая вещь в народной культуре – это опасность. Это сей час мы любим всё новое, и легко расстаёмся со старым. Традиционный человек не доверял новому. Старая вещь уже испытана, пропитана твоим запахом, проверена многими годами службы. А новая вещь – полная неизвестность.

Тем более новый дом. Новый, значит без души. Если в доме хоть кто-то жил до тебя – не страшно. Но вот к новостройкам относились с большим подозрением. Считалось, что тот, кто первый зайдёт в необжитое пространство непременно умрёт в текущем году. Именно отсюда пошёл обычай - первой в дом запускать кошку. В некоторых областях первым в новый дом пускали петуха. Ещё был обычай, согласно которому первым в дом заходили представители старшего поколения, затем середняки, и последними – дети. То есть семья входила в новый (пока страшный) дом в том порядке, в котором предполагалось покидать этот мир.

Важнейший момент - привлечь в новый дом домового. Обычно его старались перевести или перенести из старого дома. Для этого в последнюю ночь в старом доме у печи оставляли горшок с углями. Просили «Батюшко, батюшко пойди в новый дом!»

Хозяйка – большуха (главная женщина в доме) должна забрать горшок, который теперь не просто горшок, а домик для Батюшки (домового) и перенести его в новый дом. Только после этой процедуры следовало справлять новоселье.

Трапеза при новоселье тоже имела ритуальное значение. На первую в новом доме трапезу созывались знакомые и родня. Очень важно было угостить нищих и убогих. Такая трапеза имела сакральное – разрешающее значение. Только тогда дом становился домом, пригодным для житья многих поколений.

Кое –какие отголоски древней народной традиции мы наблюдаем и по сей день. И не только наблюдаем, но и соблюдаем. Особенно живуча традиция устраивать новоселье. Принято у нас и окроплять дом святой водой, устанавливать оберегающие символы. Кто- то вешает для этого иконы. А кто-то по старинке над входом располагает подкову.

Почему подкову? Опять же магия артифакта. Подкова – это кусочек железа, обработанный человеком, и в то же время принадлежащий лошади. Считается, что такой предмет способен защищать внутреннее пространство дома, и привлекать богатство и прибыток.

Строительная жертва

Содержание

Данный обычай распространён среди европейских, высококультурных народов, так и среди культурно отсталых племён, в той или иной форме, по всему миру, поэтому невозможно объяснить распространение обычая противопоставлением культурных и отсталых сообществ ни в коей мере [1] .

Широкое распространение обычая и в христианской Европе породило различные объяснения и трактовки, одобряющие и поясняющие обычай исходя из христианских традиций. В частности Р. Андре проводил аналогию между смертью невинного человека и сына божьего [2] :

предвечный отец положил своего собственного сына краеугольным камнем всего создания, чтобы спасти мир от истления и через смерть невинного остановить яростный натиск адских сил

В качестве строительной жертвы в различное время и различных странах могли выступать люди: дети [9] , молодые женщины [10] , рабы [11] , человек любого пола [12] , брачные пары [13] , реже мужчины [14] , просто человеческая кровь ребёнка или взрослого [15] ,

Обряд иногда может редуцироваться просто до положения хозяина здания во время стройки на землю [16] .

Вместо жертвы могут применяться фрагменты костей, черепа, различные предметы быта [17] .

В России обычно строительной жертвой становилась молодая женщина и по обычаю было необходимо положить с замуровываемой жертвой всё, что находилось при ней [18] .

Иногда строительная жертва перед смертью сама накладывала заклятья на строения [19] и строителей.

Изначально, в древнем христианстве, убийство человека для строительной жертвы не каралось сурово. Древнехристианский номоканон гласит [25] :

В средние же века христианская церковь в Европе пыталась вывести оправдание такому обычаю исходя из библейской идеологии (нового завета), то есть между смертью невинного человека, ради блага многих, проводилась аналогия с жертвой Иисуса Христа, смертью своей искупившего грехи всего человечества [26] .

В Элладе и Риме [27] :

Коромыслова башня Кремля Нижнего Новгорода

В кремле Нижнего Новгорода была замурована Алена, молодая жена местного купца Григория Лопаты. В день трагедии она проспала утром, спешила принести воды и возвращалась с ведрами воды на коромысле не обходным путём, вдоль городской стены, а срезала путь и пошла тропинкой по склону горы. В стороне от тропинки она увидела яму и из любопытства подошла. Строители отвлекли её, попросив напоить их, затем схватили, и, привязав к доске окружили ее здесь, попросив для вида напоить их водой. Молодицу крепко привязали к доске и спустили в эту яму. Туда же положили коромысло и ведра: по обычаю в яму клалось всё, что было с жертвой. Рабочие отказались зарывать несчастную, это сделал главный мастер, приговаривая:

«Пусть погибнет она за весь город одна, Мы в молитвах ее не забудем; Лучше гибнуть одной, да за крепкой стеной От врагов безопасны мы будем!»

Читайте также: