Причина войны в сирии труба из катара
Обновлено: 07.07.2024
Политика
Сирия и Россия будут действовать в курдском вопросе по принципу «своя рубашка ближе к телу», пишет автор, анализируя итоги встречи Путина и Асада в преддверии саммита в Сочи. Известно, что курды — больная тема для Турции, но, взвесив все за и против, журналист приходит к выводу, что Анкаре стоит подкорректировать свою позицию по этому вопросу.Duvar (Турция): для Путина и Асада приоритет Идлиб или курды?
Встреча Путин — Асад широко обсуждалась и оценивалась прежде всего в арабских средствах массовой информации. Приписывание встрече широких смыслов вполне нормально, поскольку эти двое, действующие совместно в ходе войны в Сирии, не встречались лицом к лицу около шести лет. К тому же такого рода кадры (переговоры) подаются накануне очень важных событий. Значит, вполне естественно ожидать, что «на сирийском фронте и / или в связи с ним произойдут важные вещи». Некоторые события последнего времени также укрепляют это мнение.
— Стали нарастать признаки возвращения Сирии к прежнему положению или ее признания в арабском мире.
— Параллельно с этим усилились попытки Турции вернуться в арабский мир.
— Происходят события, которые служат примером того, что Сирия сохраняет свою ключевую роль, несмотря на войну, как в случае с поставкой газа в Ливан.
— В числе активно обсуждаемых вопросов — оживление во внутренней политике Турции и положение (будущее) власти в этой связи, независимо от того осуществится ли вероятность проведения досрочных выборов, и как на этом фоне будет формироваться внешняя политика Турции.
А в контексте Сирии на передний план выходят следующие темы.
— Курдский вопрос. Как будет формироваться будущее с курдами.
— Идлиб и проблема территорий, контролируемых Турцией.
— Работа конституционного комитета.
Когда мы рассматриваем региональные и внутренние динамики Сирии, видим, что практически по всем пунктам наступил критический этап.
Курдский и идлибский вопросы — это процессы, которые, конечно, влияют друг на друга. С точки зрения сирийской администрации, единственное, что их объединяет, — это невозможность принять решение о приоритетности. Ведь собеседники по этим двум вопросам не приблизились к линии сирийско-российского дуэта. Важнейшим принципиальным решением по итогам саммита Путин — Асад является решение работать над урегулированием, которое приблизит стороны к сирийско-российской линии.
Озабоченности Турции в курдском вопросе известны, однако Россия и Сирия не могут позволить себе роскоши учитывать чувствительность Турции в этом вопросе. Это значит, что Сирия и Россия будут действовать в курдском вопросе по принципу «своя рубашка ближе к телу». В этом отношении приоритет России — склонить Дамаск к жесту, выходящему за рамки децентрализации, о которой Асад говорил некоторое время назад, чтобы убедить как США, так и курдов.
Вторая из упомянутых выше тем — идлибский вопрос — отныне откладывается до лучших времен. Можно подумать, раньше было иначе? Это верно. Однако на этот раз намечается тенденция «действовать в соответствии с событиями, которые будут происходить в других местах». Например, политическая ситуация в Турции может иметь решающее значение с точки зрения выбора времени для проведения предположительной операции в Идлибе. Важнейший вопрос — сработает ли такая операция на Эрдогана. Кроме того, идлибский вопрос существует «в тандеме» с курдским вопросом. То, какому из них будет отдан приоритет, судя по всему, решится в результате тонкой оркестровки.
Контекст
Al Hdhod: ближневосточные политики зачастили в Москву. И это неслучайно
Al Modon: что Путин скажет Эрдогану в Сочи?
Sasapost: Россия создает новую реальность в Деръа
Asharq Al-Awsat: как Россия подмаслила США
Asharq Al-Awsat 17.09.2021 В рамках усилий Турции по возвращению в арабский мир невозможно не говорить о положении Сирии. Иными словами, некоторое потепление отношений Турция — Сирия (которая готовится вернуться в арабский мир) облегчит задачу Турции. Конечно, это также означает рассмотрение и некоторых подтем, таких как связанные с Сирией аспекты, касающиеся отношений Турции с Египтом, Ливией, Ираком, Саудовской Аравией, ОАЭ, а также отношений Катара — союзника Турции — с этими странами. При этом налаживание отношений Турции с Сирией зависит от позиции Турции в контролируемых районах, включая Идлиб, и в курдском вопросе.Санкции, преодоление санкций — также один из обсуждаемых вопросов и один из важнейших вопросов на данный момент. В этом вопросе следует убедить США, однако, несмотря на то что США пошли на такие уступки, как поставки газа Ливану, на текущий момент они склонны сохранять прежнюю позицию. Решение этой проблемы также в некотором смысле упирается в курдское досье. Возможное смягчение в отношении курдов может привести к смягчению экономических санкций США, которые на самом деле являются политической позицией. С другой стороны, использование зерна и нефти — двух важнейших стратегических продуктов — для внутреннего потребления, может быть, не спасет сирийскую экономику, но, безусловно, обеспечит определенное оживление.
Путин и Асад обсудили сложную ситуацию, взаимосвязи которой мы попытались коротко описать выше. Чтобы развязать узел, нужно найти конец веревки. Я думаю, что такой конец — курды, но, возможно, прежде чем взяться за этот конец, мы услышим: «Сначала Идлиб»? Поживем — увидим.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Война Европы и Катара против Сирии - это война за газопровод
Э ту информацию о нефти и газе предоставил ливанскому телевизионному каналу "Аль Майяддин " доктор Имад Фаузи Шуайби, руководитель Центра стратегических исследований в Дамаске. В сирийских территориальных водах найдены ЧЕТЫРНАДЦАТЬ нефтяных бассейнов и до сих пор эти данные были засекречены . Исследования проводились норвежской компанией Ancis .
1 апреля в программе "Диалог времени" на канале "Аль Майяддин" доктор Шуайби заявил: "Геологическая разведка, проведенная норвежской компанией Ancis у побережья Сирии в ее территориальных водах, подтвердила, что там находится 14 месторождений нефти. "
Шуайби сообщил, что среди 14 нефтяных полей "есть четыре нефтяных поля, простирающихся от ливанской границы до сирийского города Баниас. Они могут обеспечить добычу нефти, равную добычи нефти в Кувейте. Четыре других нефтяных поля в общей сложности эквивалентны тем, которые находятся в Ливане, Кипре и Израиле вместе взятые."
Как он заявил, по запасам обнаруженных месторождений газа Сирия может выйти на ЧЕТВЕРТОЕ место в мире . А нефть , которую будут добывать в Сирии, составит от 6 - 7 млн. баррелей в день. Для сравнения - в Саудии добывается в день 12 млн. баррелей.
Шуайби сообщил также о больших запасах газа в Сирии, которые до сих пор не разработаны. Месторождения обнаружены в районе Кара .
Отвечая на вопрос: "Является ли это допустимым, что такие энергоресурсы находятся в одном государстве в этом нестабильном мире ?», Шуайби заявил, что эти запасы нефти стали сегодня "проклятием" для Сирии. Сирия занимает стратегическое место на Ближнем Востоке и, более того, во всем мире. Потому что, как он подчеркнул, идет «необъявленная война» против Сирии, это «война за газ и трубопроводы». И те, кто начал войну против Сирии, планируют в "побежденной" Сирии, через всю ее разоренную территорию, проложить газопроводы из Катара в Европу.
Как отмечают эксперты, газ Катара находится ближе к Европе, чем газ в России. Поэтому газ из Катара в Европу, если проложить трубопроводы через сирийскую территорию, будет дешевле во много раз, чем газ, поступающий из России в Европу.
Добавим, что все эти совершенно секретные исследования по Сирии норвежская компания продала международному нефтяному концерну "CGS"и американскому концерну " VЕRITAS". Этот концерн в 2010 году вел дополнительные исследования в регионе Сирии, и предполагается, что были найдены новые, дополнительные месторождения газа и нефти, но информация об этом концерном" VЕRITAS" засекречена.
Катарский кризис породил слухи о тайных газовых переговорах Дохи о совместном с Ираном газопроводе через Сирию, ставшем якобы главной причиной их разрыва с Саудитами. Однако у этой версии существует масса несостыковок и сомнительных деталей, которые сводят на нет «газовую войну» между Катаром и Ираном, или так называемый Pipelineistan, на Ближнем Востоке.
Прежде всего, заметим, что версия об отказе Асада в прокладке катарского газопровода появилась первоначально на телеканале «Аль-Джазира» в 2012 году. Сообщалось, что Дамаск ещё в 2009 году отверг просьбу эмира Катара проложить через Сирию газопровод в Европу. Затем газовую версию растиражировало агентство France-Presse в статье о переговорах Владимира Путина с бывшим главой саудовской разведки Бандар бен Султаном в конце 2013 года.
Однако газовая версия не согласуется с реальной хронологией подготовки войны в Сирии, указывает специалист по энергетике Оксфордского университета Джастин Даргин. Решение о свержении Башара Асада было принято в Вашингтоне по горячим следам после смены власти в Дамаске ещё при президенте Буше младшем, в 2005 году, задолго до катарской инициативы. Правда, по данным бразильского политолога Пепе Эскобара, катарский газопровод в Турцию позже одобрила администрация Обамы, чтобы подорвать монополию «Газпрома» в Европе.
Повторный вброс о газовых причинах сирийской войны произошел лишь в апреле 2017 года в Foreign Affairs и The Guardian после американской бомбардировки авиабазы «Шайрат» в Сирии. Экологические активисты Роберт Кеннеди-младший и экс-кандидат в президенты США от Партии зелёных Джилл Стайл заявили тогда, что бомбардировка «Томагавками» является «новым доказательством» того, что Вашингтон намерен свергнуть Асада, чтобы ослабить газовую зависимость Европы от России.
Однако самое главное в том, что медийная раскрутка «газовой войны» опровергается самой системой ближневосточных газопроводов, считает востоковед из Американского университета Ливана Пол Кокран. В 2009 году Башар Асад, действительно, выступил с инициативой превращения Сирии в газовый хаб «четырех морей»: Балтийского, Черного, Средиземного и Красного. Для этого предполагалось расширить панарабский газопровод AGP, идущий в Турцию из Египта через Сирию и Иорданию.
В Турции он должен был присоединиться к газопроводу Nabucco, поставляющему газ в Европу. Проект AGP начал строиться в 2003 году с проектной стоимостью 1,2 млрд долларов, однако к 2011 году его стоимость возросла до 1,5 млн долларов за километр. Кроме того, тогда же Египет столкнулся с нехваткой газа, добыча которого сократилась в 2,5 раза по сравнению с 2010 годом (с 6,2 млн куб. м до 2,3 млн куб. м). В 2012 году этот газопровод и вовсе был закрыт из-за террористических актов на Синае.
Вторая часть этого проекта, газопровод Nabucco, также приказал долго жить. Сама идея была запущена в 2002 году энергетическими компаниями ЕС и Турции. Предполагалось, что туркменский газ объёмом 31 млн кубометров будет тянуться на 3 тыс. км из Центральной Азии до австрийского Баумгартена через Турцию. Однако в 2007 году необходимость в нем отпала из-за строительства Россией «Южного потока». К тому времени самого стоимость Nabucco выросла с 10 млрд до 25 млрд долларов, а после согласования «Турецкого потока» Анкара сама забыла о своем бывшем проекте.
Что касается главного конкурента катарского проекта, иранского газопровода из месторождения Южный Парс в Персидском заливе, то эта идея является утопичной из-за нехватки газа в самом Иране. Несмотря на переговоры с Сирией о прокладке «Исламского газопровода» 2011 году, зимой того же года Тегеран закупал недостающий газ в Азербайджане. Кроме того, прокладке этого газопровода мешала изношенность иракской инфраструктуры. Так, в 2009 году не смогли даже наладить поставки газа по короткому маршруту из Ирака в Сирию.
Кроме того, не выдерживают критики слухи о том, что Россия якобы заставила Асада наложить вето на катарский проект в пользу Ирана. Москва и Тегеран также являются потенциальными конкурентами на мировом рынке энергии. Более того, Россия предоставила Катару более легкий доступ к европейскому рынку, чем любой трубопровод через Сирию, продав Дохе 19,5% акций «Роснефти». Кроме того, против прокладки катарского газопровода выступала Саудовская Аравия.
В 2004 году Саудиты даже не позволили катарцам проложить через свое побережье локальный газопровод в ОАЭ, из-за чего нитки «Дельфина» пришлось тянуть по морю, несмотря на то, что все три страны входят в общий Совет по сотрудничеству Персидского залива. По этой же причине отсутствует газопровод между Катаром, Бахрейном и Кувейтом. Из-за саудовского вето Доха изменила свою стратегию, выбрав СПГ вместо сухих газовых трубопроводов.
Благодаря этому Катар стал в течение 15 лет крупнейшим в мире экспортером сжиженного природного газа. В настоящее время Доха инвестирует более 11 млрд долларов в развитие своего танкерного флота, чтобы доставлять газ в любую точку мира. По словам катарского эксперта по энергетике Насера Тамими, технология СПГ значительно дешевле. Поддержание трубопровода и оплата транзитных сборов в принимающих странах ЕС стоит от 7 до 9 долларов BTU, в то время как СПГ – от 5 до 5,5 долларов BTU.
Наконец, Катар сегодня не имеет достаточное количество газа для продажи в Европу, поскольку большинство контрактов направляется в Азию, где находятся газовые рынки с более высокими темпами роста: Япония, Китай, Южная Корея и Индия. Растет также внутренний спрос на газ в самом Катаре. Все это делает невозможным строительство трубопровода для катарского газа в Европу. Ведь «трубопровод должен быть экономически оправданным и должен обеспечить спрос покупателя в долгосрочной перспективе, чтобы оплатить его стоимость».
Кому нужен газопровод из Катара через Сирию
Расхожий сегодня сюжет: связать события в Сирии с проектом газопровода, который должен пройти из Катара в Европу как раз через сирийскую территорию.
Теория А: Саудовцы и катарцы ополчились на Асада за то, что тот в 2009 году отверг идею такого газопровода и предпочел в 2012 году подписать с Тегераном меморандум о намерениях организовать сирийский транзит иранского газа в Европу через Ирак, минуя Турцию, — имелся в виду завод по сжижению газа на берегу Средиземного моря.
Теория Б: Российские самолеты бомбят трассу планировавшегося газопровода, чтобы тот не создавал конкуренции «Газпрому» на европейском рынке. Именно эту цель, по утверждениям комментаторов, преследует решение Москвы оказать поддержку сирийскому режиму.
Реклама на ForbesПосмотрим на факты, которые доказывают несостоятельность обеих теорий.
1. Не стоит считать султанов и эмиров на Аравийском полуострове глупцами, способными разжечь длительную гражданскую войну на территории, через которую им не терпится проложить безопасную трассу стратегического магистрального газопровода.
2. Европейский газовый рынок не имеет приоритета в экспортных планах Катара и Ирана, и выход на него никак не оправдывает строительство чрезвычайно дорогостоящего газопровода, проходящего через территорию нескольких стран с труднопредсказуемыми режимами. Последние четыре года нетто-импорт газа в Евросоюз неуклонно падает, несмотря на сокращение собственной добычи: с 299 млрд кубометров в 2010 году до 219 млрд в 2014 году, — и главным направлением сбыта ближневосточного газа остается развивающаяся Азия.
Это определило, кстати, стратегию Ирана, который сорвал три раунда переговоров о транзите с капризной в требованиях Турцией о поставках газа в Европу и вместо этого сосредоточился на трассе в Пакистан и Индию и на планах производства сжиженного природного газа для азиатских рынков. В западном направлении иранцы ограничились контрактами на поставки газа в Ирак и Кувейт. Сжижение иранского газа на сирийском берегу Средиземного моря после его доставки туда по трубе лишено всякого коммерческого смысла, свидетельствуют источники в Тегеране и экономические эксперты в Европе.
3. Катар, для которого экспорт сжиженного газа по существу стал лишь выгодным «приварком» к реализации нефти, тоже не имеет практических планов дотянуться трубой до Европы с ее стагнирующим спросом на энергоносители. Более того, у катарцев вообще нет намерения увеличить экспорт газа: на добычу газа из гигантского «Северного купола» (продолжения иранского «Южного Парса») наложен мораторий ввиду отсутствия уверенности в безопасности разработки и из-за отсутствия перспектив достаточного спроса на мировом рынке. Ожидающийся уже в следующем году выход на арену больших объемов австралийского газа, будущий газ из США, Канады и Африки делают рынок перенасыщенным, а затратные трубопроводные проекты — неконкурентоспособными.
4. Газопровод от Катара до, например, газораспределительного хаба в австрийском Баумгартене протянется почти на 4000 км. Он будет короче, чем трасса с Ямала (5070 км), но все равно проиграет по экономике и логистической гибкости поставкам сжиженного газа морскими судами. У газовозов нет привязки к определенному рынку, они движутся туда, где текущие цены выше, и легко конкурируют с трубами, если транспортировка занимает более двух тысяч морских миль.
5. У газопровода с Аравийского полуострова в Европу будут и другие препятствия, помимо охваченной военными действиями Сирии. Турки, как показывает их бесплодный торг с иранцами, настаивают на покупке чужого газа по дешевке и перепродаже его потом в Европу как своего собственного. Роль транзитной территории их не устраивает. К тому же европейским трейдерам и потребителям придется строить дорогостоящую газотранспортную инфраструктуру, чтобы забрать газ из Турции, а слабеющий спрос в Старом Свете никак не способствует инвестициям в проекты магистральных трубопроводов, пересекающих границы сразу нескольких стран внутри Евросоюза.
К слову сказать, некоторое сближение, наметившееся в последнее время между Саудовской Аравией и Израилем на почве антииранских сантиментов, тоже можно рассматривать как предпосылку к возможному сотрудничеству в газотранспортной области. Теоретически, газопровод с Аравийского полуострова мог бы пройти по старой трассе Иран-Эйлат-Ашкелон или в Ашкелон напрямик через Иорданию. Вот только дальнейший путь катарского газа должен лежать либо через Турцию с ее проблемами, либо через сжижение — а зачем строить мощности по сжижению в чужой стране, когда можно расширить имеющиеся предприятия в самом Катаре?
Досужие комментаторы в анализе коммерческой целесообразности и политических препятствий не нуждаются.
Для них достаточно карт и глобусов, чтобы чертить мифические трассы. Так появляются то судоходный канал из Каспия в Персидский залив, то нефтепроводы и газопроводы из России через Гималаи в Индию.
В целом же обстоятельства таковы, что все старые заявления о намерениях по поводу катарских труб можно отнести в категорию политических деклараций, не имеющих реальной перспективы. Свежие рассуждения на эту тему тоже приходится рассматривать как пустословие.
Насколько реальна газовая подоплека сирийского конфликта
Новый экономический, а возможно, и военно-политический союз на Ближнем Востоке (на фото президенты России и Турции – Владимир Путин и Реджеп Эрдоган). Фото с официального сайта президента РФ
Военный эксперт, доктор военных наук Владимир Попов в опубликованной в «Независимой газете» (см. номер от 19.02.18) статье под названием «Россия теряет контроль над северо-востоком Сирии» обращает внимание на то, что формирование турецко-американского военного союза в Сирии создает хорошие предпосылки для транспортировки по оккупированным территориям углеводородов с Аравийского полуострова в Турцию и далее в Европу: «Это делает почти ненужным газопровод «Турецкий поток», в котором РФ заинтересована и который стал одним из негласных мотивов ввода российской группировки в Сирию».
Однако в высказываниях уважаемого военного эксперта содержатся как устаревшие данные, так и неточности, которые вводят читателя в заблуждение. Поэтому есть смысл разобраться, что на самом деле скрывается за газовой подоплекой сирийского конфликта. Тем более что на этот счет имелось прямое указание главного редактора газеты.
Сирийский транзит
Проблема связи вооруженного конфликта в Сирии с газовыми интересами России возникает в мировой печати не в первый раз. Однако надо отметить, что через Сирию в Европу газ могут поставлять только Катар и Иран. Согласно расхожей журналистской версии, саудовцы и катарцы ополчились на Асада за то, что тот в 2009 году отверг идею такого газопровода из Катара, а вместо этого предпочел в 2012 году подписать с Тегераном меморандум о намерении организовать сирийский транзит иранского газа в Европу через Ирак, минуя Турцию, – имелся в виду завод по сжижению газа на берегу Средиземного моря.
Действительно, катаро-турецкий газопровод – неосуществленный проект газопровода для поставок природного газа, который должен был начинаться в супергигантском нефтегазовом месторождении Северное – Южный Парс в территориальных водах Катара, Ирана и проходить через территорию Турции, где он мог бы соединяться с магистральным газопроводом «Набукко» (также нереализованным проектом) с целью снабжения европейских и турецких потребителей. Предполагалось, что одна ветка газопровода должна была проходить через Саудовскую Аравию, Иорданию и Сирию, а другая – через Саудовскую Аравию, Кувейт и Ирак.
В феврале 2016 года журналист и писатель Роберт Кеннеди-младший, кстати, сын погибшего американского министра юстиции Роберта Кеннеди, в объемной аналитической статье для журнала Politico отметил, что «необъявленная война» США против Асада началась после того, как сирийская сторона отвергла идею строительства газопровода, который связал бы Турцию, Иорданию, Сирию и Саудовскую Аравию. Катар предложил построить этот газопровод стоимостью 10 млрд долл. в 2000 году. Этот трубопровод должен был связать Катар с ключевыми европейскими потребителями, укрепить аравийские монархии Персидского залива на доминирующих позициях газовых рынков и существенно обогатить Катар, который является близким союзником США в регионе.
Есть версия, что, мол, Сирия официально отказалась предоставлять свою территорию для проведения ветки, обосновав свой отказ тем, что необходимо «защитить интересы России, союзника Сирии, которая является ключевым поставщиком газа в Европу». Хотя на самом деле, как было показано выше, это было связано с Ираном.
 |
| Боевые действия в Сирии продолжаются и по сей день с различной интенсивностью. Фото Reuters |
проектам, связанным с поставками газа в Южную Европу. Правительство Башара Асада решилось пойти на иранские условия, проигнорировав катарские. Но в принципе это ничего не меняет в том, что под ударом конкурентов могут оказаться российские проекты снабжения южного подбрюшья Европы. И не важно в данном случае, идет ли речь о «Турецком потоке» или его предшественнике – «Южном потоке».
Но вместе с тем значимость Сирии для российских газовых интересов представляется многим преувеличенной. Так, один из известных специалистов по экономике Ближнего Востока и научный сотрудник Chatham House Дэвид Баттер в статье для Карнеги-центра (Russia's Syria Interventionis Not All About Gas), опубликованной 19 ноября 2015 года, указывает, что представление о значимости Сирии для российского газового экспорта (и якобы связанное с этим участие России в вооруженном конфликте) опирается на три гипотетических сценария: прокладка газопровода из Катара в Турцию и дальше в Европу через Саудовскую Аравию, Иорданию и Сирию; газопровод из Ирана через Ирак, Сирию и далее; открытие и разработка новых газовых месторождений в сирийских территориальных водах в Средиземном море.
Катарский сценарий – возможное участие Катара в поставках по газопроводу «Набукко» – обсуждался еще в 2009–2010 годах, отмечает Баттер. Но такие грандиозные планы редко выходят за пределы деклараций. Утверждалось, что проект газопровода из Катара в Турцию не состоялся, потому что его отверг союзник России, президент Сирии Башар Асад. На самом деле тут есть более прозаичные объяснения.
В 2005 году Катар, как известно, наложил мораторий на новые газовые проекты, ориентированные на экспорт. Страна отказалась расширять газопровод «Дельфин», ведущий в ОАЭ и Оман, пока ее соседи не согласятся на повышение цены на газ, а идея построить газопровод в Кувейт так и не была реализована из-за возражения Саудовской Аравии. При этом у Катара и так есть возможность торговать с европейцами сжиженным природным газом. В 2014 году на Европу (прежде всего Британию) пришлось около четверти поставок катарского СПГ. Такой способ дает Катару гораздо больше пространства для маневра, чем строительство газопровода, который должен пройти через десяток стран, чтобы достичь Северной Европы. Впрочем, 4 июля 2017 года генеральный директор компании Qatar Petroleum Саад Шерид аль-Кааби объявил об увеличении производства СПГ с нынешних 77 млн т в год до 100 млн т в год за счет увеличения добычи в южном секторе Северного месторождения. На это понадобится пять–семь лет.
Как считает Баттер, мысль о том, что в сирийском кризисе играют роль газовые амбиции Ирана, еще более абсурдна. Иран не только крупнейший поставщик, но и крупнейший потребитель газа на Ближнем Востоке. Ежегодно он поставляет около 10 млрд куб. м газа в Турцию, но импортирует примерно столько же из Туркмении. Правда, заметим, сегодня ситуация изменилась, так как конфликт с Туркменией из-за цены газа побудил Иран проложить собственный газопровод между южными и северными регионами страны. Даже если бы у Ирана и хватало газа для экспорта в Европу, для этого было бы достаточно расширить уже имеющийся газопровод через Турцию или начать строительство терминалов для сжиженного газа.
С точки зрения Баттера, третья предполагаемая угроза российским интересам – возможное открытие газовых месторождений в самой Сирии. На сегодняшний день газовых запасов Сирии хватает, чтобы удовлетворять ее собственные потребности в производстве электроэнергии. И сирийские потребители выиграли бы от строительства газораспределительных сетей, которые избавили бы их от необходимости полагаться на мазут и сжиженное бутановое топливо. «Стройтрансгаз» и другие российские компании уже построили в Сирии ряд газохимических производств и локальных трубопроводов.
В середине нулевых годов, когда у берегов Израиля и Кипра были обнаружены крупные газовые месторождения, сирийское правительство решило начать разведку в собственных территориальных водах и в конце 2013 года привлекло к этому российский «Союзнефтегаз», уже работавший на сирийском газовом рынке. Но в сентябре 2015 года, за день до начала российских бомбардировок, компания объявила о прекращении работы в Сирии по соображениям безопасности. Так что пока нет никаких доказательств наличия газа на сирийском шельфе. Но даже если месторождения и существуют, процесс их освоения очень сложный и дорогостоящий. Трудности с разработкой израильского месторождения «Левиафан» – лучшее тому доказательство. То есть сирийский газ явно не угрожает позициям «Газпрома» в Европе.
Заметим, что сейчас ситуация изменилась и налицо значительный рост потребления газа в Европе. В 2015 году Баттер писал, что сеть газопроводов, соединяющих Европу с Россией, с лихвой покрывает имеющийся спрос, а Россия к тому же планирует запустить газопровод «Северный поток – 2», который обеспечит поставку 55 млрд куб. м газа в год в Германию. Строительство «Турецкого потока» еще до инцидента с российским Су-24 было под большим вопросом из-за слабого спроса и низких цен на газ, утверждает Баттер. Поэтому связывание «Турецкого потока» с интересами России в Сирии – явное преувеличение.
Безусловно, отмечает Баттер, без понимания стратегических интересов России в Сирии невозможно понять этот конфликт. Но утверждение о том, что вмешательство России продиктовано газовыми интересами, совершенно необоснованно. Конечно, нужно сделать скидку на то, что Баттер писал эту статью в 2015 году, когда ситуация на международных газовых рынках была еще из-за промышленного спада в Европе и падения цен на нефть, к которым пока еще привязывается основная масса сделок по газу, не вполне ясная.
Реалии «Турецкого потока»
Сделанный анализ показывает, что интересам России в Сирии скорее угрожал бы Иран, чем гипотетический газопровод из Катара. Это тем более важно, что Иран не намерен после окончания борьбы с «Исламским государством» (организация, запрещенная в России) уходить из Сирии. А напротив, совместно с шиитскими военизированными подразделениями организует военные базы в том числе вблизи границ с Израилем.
Что касается Катара, то после сланцевой революции в США и выхода американского сланцевого газа на мировой рынок Катар становится конкурентом для США, особенно в части поставок в Европу. Ведь сейчас именно Катар удовлетворяет основные потребности Европы в сжиженном газе (СПГ). И по мнению министра по делам промышленности Катара Мухаммеда ас-Сада, ЕС является наиболее перспективным рынком для сбыта СПГ. В Европе, по данным Статистического обзора мировой энергетики BP за 2017 год, к главным партнерам Катара относятся такие страны, как Великобритания, Италия, Бельгия, Испания, Франция, Турция.
Относительно Турции и строящегося «Турецкого потока» его первая нитка должна обеспечить растущую потребность Турции в газе, поскольку Турции уже не хватает имеющихся газопроводов для поставок российского газа «Голубой поток», и Трансбалканский газопровод будет как ответвление от магистрального газопровода «Союз», проходящего через Украину. Напомним, что под строительством «Турецкого потока» уже имеется солидная международно-правовая база. Ведь 10 октября Москва и Анкара заключили межправительственное соглашение по строительству газопровода «Турецкий поток». Документ подписали министр энергетики России Александр Новак и его турецкий коллега Берат Албайрак в присутствии президентов двух стран Владимира Путина и Реджепа Тайппа Эрдогана.
2 декабря парламент Турции принял закон о ратификации соглашения с Россией по проекту строительства газопровода «Турецкий поток» (за ратификацию документа проголосовали 210 депутатов, семь выступили против и шесть воздержались).
6 декабря президент Турции Реджеп Тайпп Эрдоган подписал закон о ратификации этого соглашения с Россией.
19 декабря 2017 года депутаты Госдумы на пленарном заседании одобрили ратификацию соглашения между Россией и Турцией о строительстве двух ниток газопровода «Турецкий поток».
А 1 февраля Совет Федерации также одобрил закон о ратификации соглашения между правительствами России и Турции по проекту газопровода «Турецкий поток».
И не стоит сбрасывать со счетов и другие российско-турецкие проекты, включая строительство АЭС. Да и предполагаемая поставка в Турцию ракетно-зенитных комплексов С-400 может свидетельствовать о глубине налаживающихся не только экономических, но и военно-политических связей между Россией и Турцией.
Таким образом, рассуждения Владимира Попова об угрозе «Турецкому потоку» в лучшем случае говорят о неинформированности этого военного эксперта, а в худшем – о преднамеренном введении читателей в заблуждение. Ведь для многих военных экспертов советской школы нынешний российский союз с Турцией кажется противоестественным, поскольку отношения с Турцией Российской империи и Советского Союза (за исключением короткого периода поддержки большевиками правительства Мустафы Кемаля Ататюрка в 20-е годы прошлого века) всегда носили достаточно конфронтационный и напряженный характер. Понятно, что российско-турецкие отношения насчитывают не больше не меньше как пять веков и за это время происходило немало событий. В чем может быть прав Владимир Попов, так это в том, что нынешний союз с Турцией зиждется на авторитарном режиме Эрдогана и в случае его краха внутритурецкие противоречия вполне могут привести к власти сторонников проамериканской линии в турецкой политике. В этом случае российский эксперт может оказаться прав: будет создан американо-турецкий военный союз на новой основе со всеми вытекающими из него негативными для России последствиями, в том числе и для «Турецкого потока».
Современный мир как раз и характерен отсутствием явных фронтов, особенно в региональном масштабе. И как справедливо говорят, политика – это искусство возможного. Это особенно касается нашего времени, когда идеологическая составляющая отходит на второй, а то и на третий план.
Циничный расчет: почему России экономически выгодно воевать в Сирии
Вооруженный конфликт в Сирии длится с весны 2011 года и в него, помимо сирийской правительственной армии и многочисленных террористических, религиозных и племенных группировок, уже вовлеченo более двух десятков стран, включая США, Россию, Иран, Саудовскую Аравию, Турцию и Катар.
Поскольку цели у участвующих государств и их коалиций далеко не всегда совпадают, а в чем-то являются прямо противоположными, успехи армии Асада и ВКС РФ, поддерживающих правительственные силы с воздуха, уже привели к конфронтации с Соединенными Штатами и их сателлитами. Вокруг сирийского кризиса звучат нотки холодной войны и угрозы новых санкций Запада в отношении России, а также высказываются опасения, что российская экономика не выдержит нового противостояния с США и что это не наша война.
В СМИ обсуждается подсчет экономистов, что за год военная операция в Сирии обошлась российскому бюджету в 58 млрд рублей. Расходы могут возрасти, поскольку планируется создать полноценную военно-морскую базу РФ в сирийском Тартусе.
Реклама на ForbesНо экономика подчиняется определенным законам и правилам, и при анализе стоимости военной кампании необходимо, во-первых, разделять капитальные расходы (CapEx), которых в Сирии у нас пока практически нет, и операционные затраты (OpEx), связанные с эксплуатацией техники, работы личного состава ВС России, а также используемых боеприпасов и топлива, а во-вторых, не смешивать стоимость операции с социально-экономическими результатами. И если не углубляться в политические теории, то вполне возможно оценить результаты и стоимость операции, пользуясь общепринятыми методологиями инвестиционной оценки проектов.
Критерии эффективности
С экономической точки зрения зарубежные военные операции эффективны в двух вариантах. Первый – это когда они приносят для страны в целом реальную прибыль, превышающую не только все возможные издержки на подготовку и проведение военных действий, но и убытки от санкций, торговых ограничений и противодействий третьих стран. Такой была, например, Первая Опиумная война Великобритании против Китая в 1840-1842 годах, в результате которой англичане получили многомиллионные контрибуции от цинской администрации, огромный китайский рынок сбыта для тысяч тонн опиума из своих индийских колоний и … Гонконг в придачу.
Второй вариант — это когда общие затраты на проведение внешней военной кампании для превентивного противодействия угрозам будут заведомо меньше вреда для экономики, ущерба для населения и целостности государства в сравнении с возможными последствиями обороны на своей территории и с отражением нападения набравшего силу противника. Примером может служить бомбардировка британцами Копенгагена в 1807 году с захватом и уничтожением датского флота, что во многом предотвратило вторжение армии Наполеона на Британские острова.
Поскольку сирийской нефти мало, а все месторождения золота в Леванте исчерпаны еще в античности, то главной ценностью Сирии для самой страны и ее соседей является ее территория и ключевое местоположение на Ближнем Востоке и южном Средиземноморье. Именно в Сирии тысячелетиями пересекаются основные транзитные коридоры из Северной Африки в Западную и Центральную Азию, из Южной и Центральной Европы и Турции в страны Аравийского полуострова. Дамаск был конечной точкой основного маршрута знаменитого Великого шелкового пути и, возможно, станет частью современного китайского проекта «Экономического пояса Шелкового пути».
До войны в Сирии была построена целая сеть магистралей общей протяженностью 1103 км, которая соединяется с автодорогами Турции, Ирака, Иордании и Ливана. Сирия могла бы стать транзитной страной для более дешевой и безопасной доставки ближневосточной нефти и газа потребителям в Европе и Турции, чем более рискованные маршруты через Аденский залив и проливы, расположенные между «горячими точками»: Сомали и Йеменом.
Современная Россия не может позволить себе войну из идеологических принципов, как это делал СССР, поэтому операция наших ВКС – это превентивные меры, направленные на борьбу с террористическими угрозами и защиту экономических интересов России. И в сирийской операции есть сразу несколько аспектов, прямо или косвенно относящихся к экономике.
Экономия на сдерживании террористов
По данным Генштаба ВС, наши ВКС за год с начала операции в Сирии уничтожили около 35 000 боевиков. Учитывая, что протяженность российских границ на Кавказе составляет 1254 км плюс территории союзников по ОДКБ, для обеспечения безопасности и сдерживания сопоставимого количества террористов России пришлось бы развернуть в Южном федеральном округе (включая Крым) дополнительно одну или две общевойсковые армии, то есть от 70 000 до 120 000 человек личного состава и соответствующее количество техники. Бюджетные расходы могли бы в этом случае увеличиться на 250-300 млрд рублей в год.
Для сравнения, наша группировка в Сирии насчитывает всего порядка 4000 военнослужащих и 70 самолетов и вертолетов, что составляет лишь 2% российской боевой авиации. Даже если согласиться с оценкой в 58 млрд рублей, то все равно это самая эффективная военная кампания России за много десятилетий.
Помощь нефтегазовому сектору
До сирийского конфликта существовали планы стратегического межарабского энергетического сотрудничества с подключением Турции и Евросоюза. Транзит нефти и газа по трубопроводам через Сирию к терминалам на побережье Средиземного моря представлялся для Ирана, Саудовской Аравии, Катара, ОАЭ и Ирака более безопасным и экономически выгодным, чем морской путь из Персидского залива через Аденский, Красное море и Суэцкий канал, поэтому в начале 2000-х годов была принята комплексная «Стратегия 2025» по созданию трубопроводных и дорожных коммуникаций, в том числе и на территории Сирии.
Но довольно скоро проявились противоречия между Саудовской Аравией и Катаром с одной стороны, и Ираном и Ираком с другой. Катар с Ираном к тому же делят одно на двоих крупнейшее месторождение «Северное/Южный Парс», содержащее 28 трлн кубометров газа и 7 млрд тонн нефти. Религиозные противоречия между суннитами и шиитами играют не последнюю роль на Ближнем Востоке, и Башар Асад предпочел подписать соглашения с шиитским Ираном и Ираком, где власть сейчас также в руках у шиитов.
Суннитские монархии рассчитывали переиграть ситуацию с трубопроводами в свою пользу, устранив Асада руками вооруженных суннитских группировок, таких как запрещенные в России ИГИЛ и «Фронт ан-Нусры» или тех, кто именуется в СМИ «умеренной оппозицией». Многочисленные жертвы среди населения Сирии и геноцид иноверцев никого не волновали. Вспомним слова Карла Маркса о том, что «при 300 процентах прибыли нет такого преступления, на которое не решился бы капитал».
Сейчас треть потребляемых странами ЕС энергоносителей поставляется из России, а большая часть Центральной и Юго-Восточной Европы использует только российский газ, другого там пока просто нет. Если бы не такая зависимость по поставкам нефти и газа, то санкции Запада в отношении России были бы сейчас намного жестче и напоминали бы иранский вариант с заморозкой счетов и эмбарго на торговлю и технологии. Кстати, ежегодные потери Ирана от санкций оценивались в 12% от номинального ВВП страны.
Учитывая, что газовые переговоры между Катаром и Украиной ведутся с 2012 года, в случае победы суннитских группировок в Сирии катарский газ мог бы пройти через Сирию в Турцию, а затем соединиться черноморскими трубопроводами с действующей газотранспортной системой Украины, через которую десятилетиями сначала советский, а затем российский газ поставляется в Европу. Подобным маршрутом могла бы пойти и саудовская нефть в дополнение к потенциальным терминалам в Латакии. И очень хорошо, что России и Турции в 2016 году удалось нормализовать отношения.
Экспорт российской нефти в Европу составляет 160-170 млн тонн в год. Чистая выручка «Газпрома» от продаж газа в Европу составила в 2015 году 2,16 трлн рублей. Потеряв половину европейского рынка углеводородов, российская экономика ощутила бы мощнейший удар, и падение ВВП с учетом жестких санкций могло бы составить не 3,7%, а 12% (как в Иране), то есть 9,6 трлн рублей в номинальном выражении, о курсе доллара можно было бы не рассуждать. И снова сравним это с условной оценкой 58 млрд рублей, затраченных на операцию наших ВКС в Сирии.
Развитие ВПК
Открытость Минобороны в освещении действий нашей техники и военнослужащих в Сирии позволяет ежедневно демонстрировать эффективность реального боевого применения не только новейших Су-35С, но и проверенных временем Су-24М, Су-25СМ, Су-30СМ, ударных вертолетов Ми-24, Ми-28 и Ка-52, а также соответствующего вооружения и боеприпасов. Звучит немного цинично, но мир постоянно видит своеобразный репортаж о работе «авиакосмического салона».
Реклама на ForbesПо опубликованным в середине октября 2016 года данным Федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству, портфель экспортных оружейных заказов России составляет $52 млрд, а по итогам 2016 года Россия продаст вооружений на сумму $15 млрд. А это, помимо всего прочего, тысячи рабочих мест на российских предприятиях, возможности проводить НИОКР, включая фундаментальные исследования и разработки в сфере высоких технологий, чего так не хватает нашей экономике.
Обеспечение экспорта
В 2016 году Россия вышла на первое место в мире по экспорту зерновых (около 40 млн тонн), обогнав по этому показателю США и Канаду. Экспорт нефти и нефтепродуктов через черноморские терминалы превышает 60 млн т в год, а в целом грузооборот портов Азово-Черноморского бассейна составляет примерно 220 млн т в год, один только Новороссийский морской порт обладает пропускной способностью в 152 млн т грузов, и там не только российское зерно, уголь и нефть, но и казахская, азербайджанская и туркменская нефть. Большая часть экспорта направляется по маршрутам из Черного моря в Средиземное через проливы Босфор и Дарданеллы.
Постоянная военно-морская база в сирийском Тартусе и контроль Юго-восточной части Средиземного моря кораблями ВМФ России – это лучшая гарантия безопасности сотен миллионов тонн российских экспортных поставок, а вовсе не конвенция Монтрё о статусе проливов, которая уже нарушалась американцами (и пропустившей их турецкой стороной) в 2008 и 2014 годах.
Читайте также: