Канализация в лондоне появилась в
Обновлено: 02.07.2024
История лондонской канализации
Слово, обозначающее сточные воды, канализацию на староанглийском языке означает "по направлению к морю". Лондонская канализацая представляла собой канавы для стока нечистот, проложенные с небольшим уклоном к Темзе, уносящей стоки в море. Сточные канавы быстро переполнялись, помои и отходы жизнедеятельности людей заливали улицы и рыночные площади, попадали в дома.
В конце 1500-го года король Генрих VIII издал указ, обязывающий домовладельцев чистить участки сточных канав около их домов. Кроме этого, король создал Комиссию по Стокам, призванную обеспечивать выполнение этих правил. Однако средства для оплаты работы Комиссии предусмотрены не были. Поэтому фактически Комиссия по Стокам не была сформирована до 1622 г., когда было решено на ее содержание использовать штрафы за невыполнение указа.
О деятельности Комиссии клерк вел ежедневные записи. Каждое слово, произнесенное в суде, тщательно фиксировалось в регулярных записях Комиссии.
В начале XVIII века почти в каждом доме под полом была выгребная яма. Даже в лучших домах тошнотворное зловоние проникало в элегантные гостиные. Запах внутри домов зачастую был хуже, чем на улицах, загрязненных помоями и навозом. Люди обычно пренебрегали этим нездоровым запахом, но в то же время испытывали ужас перед "ночным воздухом", насыщенным угольным дымом и сернистым фабричным смогом, который беспокоил обитателей Сити.
Двери и окна жилых домов и фабрик на закате плотно закрывались, чтобы защитить их обитателей от ужасного "ночного воздуха". Целые семьи и бригады рабочих умирали от таинственной "асфиксии" в течение одной ночи. Врачи не могли объяснить повторяющиеся случаи заболеваний, так в Сити периодически возникали "миазмы". Яркое описание ужасных смертей было обычным на заседаниях Комиссии и в бульварных лондонских газетах.
Наибольшее число описанных смертельных случаев и травм происходило из-за отравления сероводородом, от недостатка кислорода или от взрывов метана. Такие условия возникают и в наше время в сточных коллекторах, загрязненных резервуарах и в закрытых помещениях.
 |
Когда выгребные ямы переполнялись, их содержимое отводилось по примитивным дренажным трубам в полуоткрытую сточную канаву, проложенную посередине улицы. Жидкость из выгребных ям часто размывала фундаменты, стены и полы жилых домов. Дренажные трубы засорялись, при этом нечистоты разливались под домом и загрязняли колодцы, резервуары с питьевой водой и водопроводы.
Многие домовладельцы накапливали большие кучи "ночной земли" - компоста, который использовался для удобрения почвы и служил своеобразной "валютой". Те, кто использовал нечистоты для компоста, должны были ползать на четвереньках по дренажным трубам, чтобы добраться до выгребных ям и выбросить их содержимое на поверхность. Для этой работы часто нанимали детей, так как они могли проникнуть в наиболее труднодоступные уголки. В Комиссии добивались разрешения на привлечение к этой работе даже совсем маленьких детей, которых использовали также в качестве трубочистов.
Очистка выгребных ям и сточных труб детьми приводила не только к смертельным случаям, но была и причиной длительных болезней, также со смертельным исходом.
12 января 1849 г. в Комиссию был представлен такой доклад об условиях работы по очистке сточных труб: "Вонь была ужасающей, а воздух так загрязнен, что часто случались взрывы и удушье от испарений. Мы потеряли партию рабочих почти полностью, потому что они задохнулись в трубе; последнего из них, уже потерявшего сознание, удалось вытащить на спине по грязи глубиной в два фута".
21 февраля 1849 г.: "В двух местах коллектора произошли взрывы, в результате чего у людей содрало кожу с лица и опалило волосы. В направлении Саутхэмптона глубина осадка грязи достигла 2 футов 9 дюймов, свободным в коллекторе осталось только пространство высотой 1 фут 11 дюймов. На расстоянии примерно 400 футов от входа погасла первая лампа, через 100 футов вторая лампа взорвалась, при этом у человека, несшего ее, обожгло лицо и волосы".
Комиссия постановила, что "первый принцип устройства общественных сточных коллекторов определяет их размер таким, чтобы их мог очищать человек нормального роста".
После того как были заслушаны сотни подобных докладов, Комиссия наняла группу врачей, для того чтобы они проверяли рабочие места, обследовали состояние здоровья рабочих, начертили эскизы, показывающие, каким должен быть размер коллекторов с учетом доступа для обслуживания. При этом учитывалось не только свободное пространство, но и определялась допустимая глубина осадка в коллекторах и сточных трубах. Благодаря представленным врачами рекомендациям и чертежам власти были осведомлены об условиях труда рабочих по очистке канализации.
Осушение трясины лондонских нечистот
Уровень улиц Лондона находился на 30 футов ниже уровня воды в Темзе во время прилива. Двухмиллионное население города проживало в условиях тесноты и скученности, причем ситуация постоянно ухудшалась. Обитатели Сити вымирали на протяжении четырех веков от эпидемий холеры, тифа, чахотки, других неизвестных болезней.
Величайший реформатор санитарии Эдвин Чэдуик боролся с равнодушием высших классов общества к этим ужасным условиям. Чэдуик взрывал старые канализационные трубы, проводил опросы жителей трущоб, направлял в Комиссию сотни докладов. Он проводил эксперименты по подаче питьевой воды из озер и резервуаров вместо зловонной Темзы. Разработанный им Закон об Общественном Здравоохранении в конце концов позволил остановить поток смертных случаев от антисанитарии.
Он подвергал наказанию жителей Лондона за нарушение Закона Мозеса, гласившего: "Запрещено даже лагерные стоянки загрязнять отходами жизнедеятельности людей, необходимо их относить в сторону и засыпать землей".
 |
Он воевал с жадностью домовладельцев, утверждая: "Предлагаемая система отвода нечистот путем растворения их в воде, которой затем можно удобрять землю, выгоднее, чем создание навозных и компостных куч".
Комиссия также утверждала, что очистка выгребных ям теперь невыгодное дело и что "следует привлекать полицию для наблюдения за чистильщиками, чтобы они при опорожнении выгребных ям не закупоривали водостоки нечистотами".
В 1844 г. началось сооружение закрытых центральных коллекторов, хотя уничтожение выгребных ям тогда еще не планировалось. Однако, поскольку их очистка была опасным и невыгодным делом, Комиссия предложила использовать "выносные сосуды", подобные бытовавшим в то время в Париже.
Тем временем инженеры разрабатывали сточную систему, которая, согласно Закону Мозеса, могла бы отводить отходы жизнедеятельности 2 миллионов человек из зоны их проживания. Комиссия организовала проведение экспериментов с "уборной типа ватерклозет (water closet - чулан с водой) и системой сточных труб" для английских городов и деревень.
Хотя сэр Томас Крэппер не усовершенствовал до конца свое изобретение, в Комиссию поступали десятки менее функциональных проектов. Конструкция "ватерклозета" все еще оставалась громоздкой.
Кроме того, по замыслу Комиссии, должна была быть построена полная "система сточных труб", которая "немедленно уносила бы нерастворимые или частично растворимые отбросы".
В 1858 г. "великая вонь" при подъеме воды в Темзе вынудила жителей Сити спасаться бегством, в то время как Парламент продолжал заседать за шторами, пропитанными хлорной известью. Состоятельные жители из высших классов обрызгивали простыни духами, чтобы отбить неприятный запах с улицы.
Старый сэр Марк Айзембард Брюнел вместе с сыном Айзембардом Кингдомом Брюнелом предложили план дренирования Лондона путем постройки дренажного тоннеля под Темзой длиной 1 600 футов по направлению к более низкому берегу реки. Их смелый план прокладки тоннеля базировался на идее сооружения щита диаметром 25 футов, позади которого двигались бы 9 рабочих, с помощью лебедок и тележек вынимающих грунт на поверхность. Тоннель диаметром 25 футов должен был проходить под руслом реки с уклоном от начальной глубины 35 футов до 121 фута на противоположном берегу.
Отчаявшись найти какой-то иной выход, Комиссия приняла этот дерзкий проект. В случае успеха Брюнелам удалось бы стать первопроходцами в этой области.
Работы продвигались быстро, как ни странно, обошлось без несчастных случаев, хотя молодой Брюнел чуть не погиб во время обвала крепления в нескольких футах от входа в тоннель.
Когда королева Виктория узнала об успешном завершении строительства, ее так захватила идея путешествия под Темзой, что она приказала построить небольшую железную дорогу с открытыми вагонами такой вместимости, чтобы Парламент в полном составе мог сопровождать ее в поездке по тоннелю.
Публика подхватила энтузиазм королевы. По требованию общества дренажный тоннель был превращен в модное место прогулок лондонцев. Железная дорога королевы Виктории стала туристской достопримечательностью. Вдоль тоннеля были установлены газовые фонари, сделаны тротуары и размещены лотки с сувенирами для посетителей тоннеля, которые вносили небольшую плату за прогулку под руслом реки. В настоящее время этот тоннель стал частью знаменитого лондонского метро - линия "Бейкерло".
Проведение железной дороги внутри тоннеля Брюнелов привлекло еще большее внимание к проблеме улучшения жилищных условий в Лондоне, население которого к тому времени достигло почти 3 миллионов человек.
"Свет в конце тоннеля" стал ярче
Гидравлические преимущества системы сточных труб и централизованной канализации Комиссия по Стокам представила в Парламент. Были построены специальные водяные резервуары для промывки существующих сточных труб, но становилось все более очевидно, что в канализационных коллекторах необходимы гладкая внутренняя поверхность и определенный уклон, обеспечивающие беспрепятственное движение потока.
Члены Комиссии полагали, что смывной туалет конструкции сэра Томаса Крэппера поможет окончательно "смыть" все проблемы лондонских стоков. Они с энтузиазмом считали, что "правильно спроектированная канализация с подачей воды в достаточном количестве сделает засоры столь редкими, что не будет необходимости регулярной очистки сточных труб".
Перепечатано из журнала "Cleaner" с разрешения автора и "COLE Publishing", Three Lakes, Wisconsin, USA.
История канализационной системы Лондона
Предлагаю читателям журнала "ВодаБлог" п ознакомится с интереснейшем рассказ о том, как создавались системы каналазиции в столице Великобритании,так же охватывающий и историю подачи питьевой воды населению.
В интерейснейшей заметке повествуется об предпосылках история системы водоснабжения и водоотведения города Лондона, начая с конца XVI столетия, когда в лондонской столицы еще действовали водовозы, цистерны, а многие жители пользовались водой из реки Темза.
При этом основной рассказ ведется конечно же о канализации Лондона, которая в одно время настолько загрязнила реку Темза, что ученый Марк Фарадей проплывая на пароходе по ней написал: "Река была настолька мутна и загрязнена. и от нее исходил такой зловонный запах, что казалось что мы плывем по открытой канализации. "
До жители Лондона использовали в качестве объектов водоснабжения колодцы, большие цистерны, а также непосредственно воды Темзы и ее притоков. Цистерны наполнялись водой каналов.
При этом богатые горожане могли за особую плату завести трубы в свои дома. Кроме того, многим воду доставляли водовозы, еще в 1496 году создавшие свою гильдию. В принципе, достаточно привычная картина для крупных городов того отрезка истории…
В 1582 году горожанин Питер Морис арендовал северный свод Лондонского моста и установил в нем водяное колесо, приводившее в движение насос, подававший воду в несколько кварталов. Эта конструкция прижилась надолго – до 1822 года. Два раза ее модернизировали, добавляя новые водяные колеса.
До начала XIX века нечистоты хоть, безусловно, попадали в Темзу, но в целом река с ними справлялась, растворяя и унося. Однако все изменилось в 1815 году, когда городские власти в свете расширения города и увеличения его населения приняли решение допустить сброс канализации (не централизованной, ее тогда еще не было, но отдельных труб) в реку.
Ситуация с санитарией быстро стала критической. Резкий рост численности жителей, а также увеличение числа лошадей без должного развития того, что сейчас называют инфраструктурой, приводил не только к дефициту «удобств» (нередко один туалет приходился на несколько домов), но и к постоянному переполнению выгребных ям (их тогда в городе насчитывалось уже более двухсот тысяч). Содержимое последних просто не успевали чистить, а иногда хозяева съемных домов просто экономили на этом.
Вскоре получили распространение привычные в нашу эпоху смывные туалеты, что лишь увеличило ежедневный объем сточных вод.
Канализация, перемешиваясь со стоками заводов и боен, подхватывая по дороге многочисленный мусор, уже открыто текла по дождевым канавам и любым низинам в Темзу. В ту самую реку, откуда до сих пор многие горожане брали воду, в том числе для питья и стирки. Через некоторое время разрешение на сброс нечистот в реку отменили, но ситуация уже вышла из под контроля.
Когда в середине века известный ученый Майкл Фарадей решил проехаться по Темзе на прогулочном пароходе, он был поражен, насколько загрязнена вода. Вот что он написал в газете «Таймс» 7 июля 1855 года: «Я разорвал несколько белых карточек на кусочки, намочил, чтобы они легко тонули, и в каждом месте, где пароход причаливал, опускал их в воду. Она была так мутна, что при погружении карточек на толщину пальца при ярком, солнечном дне они были совершенно неразличимы. Запах от реки был такой, что казалось, будто мы плывем по открытой канализации».
В некотором роде слова Фарадея стали пророческими, поскольку через три года после их публикации в «Таймс», канализация протекла в Темзу и с приливом направилась сначала вверх по реке к центру города, а затем с отливом потекла в сторону Гринвича. Жаркая погода усугубила ситуацию – вода Темзы и ее притоков начала бурно цвести. Запах от реки шел такой, что ужасал даже привыкшие к крепкому амбре носы простых жителей Лондона XIX века.
Освободившийся после отлива берег был весь покрыт разлагавшимися нечистотами. Дышать в городе стало совершенно нечем – зловоние самым пагубным образом дополнило плотный смог, и без того порождавший удушливые лондонские туманы. В английской литературе нередко можно встретить сравнение летних дней 1858 года с известной эпидемией чумы XIV столетия – Черной смертью, вкупе, правда, с холерой, завезенной из новых колоний. В историю этот кризис вошел под именем Великого смрада (The Great Stink). Лондонцы падали на улицах замертво, а больницы, переполненные пациентами, не могли спасти ослабленных изнурительной работой и плохим питанием людей, так как сами находились в пораженной области. Точное число жертв тех дней неизвестно и едва ли будет когда-нибудь установлено.
Смерть в бедных семьях тогда была обыденным делом: если верить статистике, в британских городах с населением свыше 100 тыс. человек средняя продолжительность жизни в начале эпохи правления королевы Виктории не превышала 29 лет.
Горький юмор того времени можно видеть на карикатуре выше, опубликованной в лондонской прессе в 1859 году.
Наряду с простыми горожанами страдали даже сильные мира того. Конечно, те, кто могли позволить себе покинуть Лондон, так и поступили. Показательнее всего, однако, бегство парламента из только что простроенного знаменитого здания на берегу Темзы в Хэмптон-корт, а судов – в Оксфорд.
Сначала, правда, с вонью в парламенте пытались бороться пропиткой всех штор хлором и дезинфектами. Однако вскоре автор проекта вентиляции здания написал спикеру, что в таких условиях он снимает с себя всякую ответственность за только что внедренную систему.
Спасаясь от запаха и поднося то и дело к носу платки с розовой водой, члены Палаты общин решили срочно выделить деньги на строительство новой канализации, а также водопровода. Ими был принят закон, обязывавший осуществить проект в кратчайшие сроки. В истории Англии это был, пожалуй, единственный случай, когда от решения до принятия закона прошло всего 18 дней.
В итоге сильные дожди, основательно промывшие Темзу и ее берега, сняли остроту проблемы, но даже самые недальновидные политики поняли, что откладывать со строительством канализации нельзя. К тому же в 1854 году лондонский врач Джон Сноу доказал, что холера, с 40-х годов XIX века буквально выкашивающая население крупных английских городов, напрямую связана с загрязнением воды, а вовсе не с мифическими миазмами воздуха, как было принято считать раньше. (Рассказывая о быте простой лондонской семьи конца викторианской эпохи, я уже упоминал, что долгое время пиво и эль употребляли практически вместо обычной питьевой воды из-за низкого качества последней. Впрочем, люди тогда думали не о бактериях, а о более заметных примесях. Джон Сноу же исследовал ареал заболеваний холерой в Сохо и быстро обнаружил, что источником заразы являлась питьевая колонка на перекрестке, воды которой были отравлены близкой утечкой из поврежденной канализационной трубы.) Впрочем, последнее открытие далеко не все восприняли всерьез, расплатой за что стали эпидемии, с перерывами продолжавшиеся до конца 1860-х годов.
В конце того же 1855 года был создан специальный совет, выбравший среди множества предложенных на конкурс схем проект собственного главного инженера – итальянского архитектора Джозефа Базалгетти (Joseph Bazalgette).
Он решил возвести пять основных перехватывающих систем, три — на левом (северном) берегу Темзы и две — на правом. Они должны были не допустить попадания стоков в реку и обеспечить их сброс в находящееся совсем недалеко от восточной окраины Лондона море. Перехватывающие коллекторы для удешевления строительства сооружали прямо в русле Темзы, предварительно отгородив его часть кессонами. Кроме экономии, это дало еще два позитивных эффекта.
Во-первых, образовались добротные каменные набережные, во-вторых, некоторое спрямление и сужение русла реки заставило воды Темзы бежать быстрее. Таким образом дно было неплохо прочищено от копившихся в нем веками нечистот. К слову, проект создавался не с «нуля», работать в этом направлении архитектор начала еще в 1853 году, «вдохновленный» очередной эпидемией холеры.
При устройстве кессонов вдоль береговых линий Базалгетти применял кирпичную кладку и был новатором в способе соединения кирпичей. Ранее они клались на известковый раствор. Однако он затвердевает очень медленно и не может наноситься на влажную поверхность. Поэтому архитектор решил применить портлендский цемент, изобретенный в 1824 году каменщиком из Йоркшира. Этот вид цемента использовался только для отделочных работ, но Базалгетти был убежден, что он прекрасно подойдет для строительства канализации, потому что затвердевает даже под водой. Инженер приказал каменщикам смешивать его с грубым песком, вместо привычного мелкого, и даже использовать для этих целей гравий. Иными словами, он применил бетон для строительного раствора, что, кстати, удешевило проект.
Гравий до сих пор виден в соединениях между кирпичами, и укрепляя время от времени берег реки, современные строители утверждают, что старую кладку разрушить очень сложно, в ней до сих пор не появились трещины. После того как стена была сложена и граница нового берега стала соответствовать задумке Базалгетти, выкачали воду и образовавшееся пространство заполнили колоссальным количеством земли, расширив тем самым набережную на значительном отрезке русла.
Впрочем, все эти работы бледнеют на фоне обустройства самих канализационных туннелей, которые не только пролегали глубже уровня дна реки, но и шли вдоль нее на протяжении 82 миль. Пропускная способность сооружения составляла сто миллионов галлонов в день! Можно только представить себе стойкость строителей, работавших при постоянной угрозе упасть с лестниц при укладке кирпичных стен, быть либо засыпанными землей, либо затопленными рекой, либо задавленными лошадьми в темном бескрайнем коридоре.
Это редкий рисунок, на котором показаны одновременно несколько важнейших примет Лондоне того времени – железная дорога (похоже, вокзал Чаринг-кросс), метро, водопровод и, конечно, канализация. Обращаю особое внимание на то, что тут можно видеть паровой локомотив, использовавшийся в подземке до ее электрификации.
На схеме видна система тоннелей, построенных согласно проекту Безалгетти. На всякий случай напомню, что Темза в районе Лондоне течет с запада на восток.
Большинство строительных работ проводилось под землей совершенно незаметно для населения, однако когда Базалгетти строил что-то наверху, то это было достойно внимания. Например, «Кросснесс» (Crossness) — станция с элегантными чугунными лестницами и четырьмя огромными паровыми двигателями. Или очень интересная с архитектурной и инженерной точек зрения станция «Абби Миллс» (Abbey Mills) с восемью паровыми двигателями, поднимавшими содержимое канализации на высоту 42 футов. К слову, обе упомянутые станции были недавно отреставрированы и открыты для желающих полюбоваться красотой производственного дизайна XIX века.
Содержимое канализации собиралось в огромных резервуарах к востоку от Лондона. К примеру, площадь резервуара, обслуживающего южную часть системы, достигала 6,5 акров при глубине 17 футов. Он вмещал в себя 27 миллионов галлонов стоков, которые ежедневно сбрасывались в море во время отлива. К слову, такой накопительно-пульсирующий принципе работы канализации позволил долгое время обходиться вообще без очистных сооружений, строительством которых озаботились уже только в XX веке.
Ключевые объекты лондонской канализационной системы были возведены в течение шести лет. В церемонии торжественного пуска 4 апреля 1865 года не погнушался принять участие принц Уэльский – будущий король Эдуард VII.
Полностью же проект был реализован к 1870 году, именно с тех пор Великий лондонский смрад и в самом деле стал
достоянием истории. Стоимость работы достигла совершенно фантастической суммы в три миллиона фунтов. Канализация подарила не только чистый воздух британской столице, но и показала всему миру, на что способен портлендский цемент, сразу после этого нашедший самое широкое применение в строительстве.
В 1999 году, то есть спустя 140 лет после начала возведения этого грандиозного сооружения, внутрь спустился Адам Харт-Дэвис, автор книги «Что викторианцы сделали для нас». По его словам, он был восхищен великолепным состоянием кирпичной кладки стен и крепостью труб, которые, несмотря на непрекращающийся поток нечистот, до сих пор стоят на удивление надежно. Однако здесь же можно вспомнить, что канализация все же не уберегла Лондон от холеры во второй половине 1860-х годов, когда отравленные стоками воды притока Темзы наполняли резервуары Восточной водной компании. Однако этот урок уже был усвоен, и принятые меры навсегда избавили британскую столицу от вспышек холеры.
Гигантский жирберг извлечен из канализации в Лондоне
Гигантский жирберг (от слов "жир" и "айсберг") - твердая масса из застывшего жира, влажных салфеток, подгузников, масла и презервативов - был обнаружен в канализационном туннеле викторианской эпохи в районе Уайтчепел в сентябре.
У ассенизаторов компании Thames Water, отвечающей за все канализационные трубы под улицами города, ушло больше двух месяцев на борьбу с этим монстром из-за масштаба ущерба, нанесенного жирбергом канализации.
Проникнуть в канализацию не так просто, а вынимать оттуда тонны жира - еще сложнее
Над извлечением жирберга работала команда из восьми человек, финальную часть работы пришлось выполнять вручную, с помощью лопат.
Управляющий Thames Water Алекс Сондерс заявил, что "чудовище окончательно побеждено", назвав работу по борьбе с жирбергом "одной из самых отвратительных".
Как жирберги возникают? Откуда они берутся?
Причина - привычки местных жителей. А именно, две привычки.
Во-первых, привычка жарить еду в масле или жире, а затем сливать эту уже ненужную, но еще горячую, и соответственно жидкую жировую массу в раковину на кухне. Массу, которая где-то потом, в глубине водопровода благополучно застывает, окаменевает и закупоривает все трубы.
И во-вторых, привычка выкидывать в унитаз столь странные предметы как влажные салфетки, тампоны и колготки.
Все это застревает в жире в канализации, туда доплывает очередная порция свежего жира, и создается эффект кораллового рифа, который начинает расти все выше и выше, все шире и шире.
Найдены возможные дубликаты
Отредактировала ltomme 1 год назад Вы смотрите срез комментариев. Показать все 3 года назад Это босс из Бугермена был походу раскрыть ветку 2 3 года назад Бугермен за главного у этих ребят, 100% :) 3 года назадСудя по времени ликвидации - рейдовый босс.
Вы смотрите срез комментариев. Чтобы написать комментарий, перейдите к общему списку Похожие посты 5 месяцев назад
И куда ещё можно было деть мешок огурцов?
Ответ m.moderator в «Не выдержала»
Выбирал клапан с как можно более плоской поверхностью для того, чтоб уголок ровно лёг (крышку дополнительно садил на герметик) . Без всяких фиксаторов заслонки типа флажок (я думаю, что их не повернуть когда подпор).
Ответ на пост «Не выдержала»
В силу своей должности при обходе пустого фонда в военном городке, видел не раз следы фекальных трагедий на первых этажах. Это довольно частая проблема в старых многоквартирных домах. Люди бросали мебель, вещи, утварь и просто бежали из опороченных говном квартир.
Старые трубы канализации имеют большие отложения на стенках и даже маленькая прокладка может стать причиной засора.
Также сердобольные бабушки открывают зимой подвальные окна-продухи для миграции своих котиков - это может стать причиной обмерзания участка канализации. Ну и дурачков, что смывают в каналью памперсы или яблоки тоже хватает.
Поэтому, если вы проживаете на первом этаже, то найдите местного сантехника, дайте ему денег на осмотр вашего стояка в подвале, пусть откроет ревизионный люк (тогда в случае засора говна потекут в подвал, а не к вам в кв.); если надо, то еще утеплит ваш участок канализации (обязательно защитить утеплитель от котиков), ну а в идеале - привлечь УК для замены критических участков трубы.
Это тот случай, когда текущие вложения и действия совершенно не сопоставимы с возможными проблемами.
9 месяцев назадВеликая лондонская вонь
От запахов, на которые часто жалуются современные москвичи, лондонцы середины XIX века даже не поморщились бы. Ибо на их памяти в столице Британской империи случилась знаменитая Великая лондонская вонь.
Причины для этого исторического события назревали давно. Как и в любом древнем городе Европы, кроме прославившегося своими инженерными выкрутасами Рима, в Лондоне не слишком много внимания уделяли городской канализации. Нечистоты сбрасывали в маленькие реки, которые в итоге стекали в Темзу. В XVII веке реки прикрыли сверху (как и в Москве), так как количество сбросов увеличивалось, и несчастные водные артерии воздух не озонировали.
Однако вплоть до конца XIX века главный принцип оставался тот же: из многочисленных ручейков и речушек по обе стороны Темзы в нее стекали совсем не вешние воды, а содержимое модной технической новинки — ватерклозетов. В разгар промышленной революции к этому также добавились многочисленные стоки лондонских заводов и фабрик, включая особенно ароматные кожевенные.
В общем, амбре в Лондоне стоял все гуще и гуще, однако городские власти от него отчаянно отмахивались, переводя стрелки друг на друга, ибо река находилась вне чьей-либо юрисдикции.
Все это безобразие продолжалось до 1858 года, который вошел в историю как год Великой лондонской вони. В июне этого года в Лондоне установилась удивительно жаркая и сухая погода. В тени температура доходила до 36 градусов по Цельсию, а на солнце можно было намерять все 48! Все это естественным образом привело к частичному пересыханию Темзы и усиленной душистости ее берегов.
Папаша Темз представляет британской столице своих детишек: понос, золотуху и холеру
Фото: Карикатура из журнала Punch
Вестибюль канализационной насосной станции в Бельведере
Фото: Christine_Matthews
Вот так вот некоторые делают карьеру на войнах, а некоторые на вони. И еще неизвестно, чье рыцарское звание более заслуженное!
Показать полностью 3 1 год назадПро сброс неразлагаемого мусора в систему канализации
Хочу данным постом привлечь внимание к актуальной проблеме - это сбрасывание в унитазы различных отходов. Чаще всего в унитаз выкидывают остатки пищи, салфетки, строительный мусор, памперсы.
В лучшем случае часть отходов разлагается ( но опять же не моментально). Такой мусор как влажные салфетки, памперсы НЕ разлагаются. Именно данный тип отходов чаще всего засоряет системы канализации и в дальнейшем остаются в сооружениях очистных станций.
Например, на этом фото изображен отстойник очистной станции, он как раз и засорен этими "прелестями".
А вот такое количество мусора может достигать за неделю от одного многоэтажного дома. (извиняюсь за качество фото, сделан скрин с видео)
Надеюсь, что люди в скором времени поймут, что канализация не помойка и что не нужно выбрасывать в неё всё что захочется.
Показать полностью 2 1 год назадСоседские войны
После очередной чистки канализации в подъезде в лифте появилось вот такое послание.
И ответ. Видимо,действует загавор.
Вот такие соседские битвы экстрасенсов в моем подъезде.
Показать полностью 3 2 года назадВеликий смрад в Лондоне.
Жарким и сухим летом 1858 года Лондон был охвачен ужасом. От жары Темза обмелела, и вместо воды, и без того грязной, по ней медленно струились потоки нечистот. Прохожие едва не падали в обморок. Пассажиры омнибусов кричали кучеру, чтобы ускорил шаг, иначе в тесном пространстве кареты можно было задохнуться. Врачи били тревогу: согласно распространенной теории миазмов, заболевания распространялись через дурные запахи, а такая вонь сулила эпидемию эпических масштабов.
Несладко приходилось и парламентариям. После пожара 1834 года, сгубившего прежнее здание парламента, на берегу Темзы был отстроен новый Вестминстерский дворец. Но готические окна не защищали от чудовищного смрада, а просторные залы воняли, как сельская уборная. Заседать в таких условиях было решительно невозможно. Премьер-министр Дизраэли выбежал из парламента, зажимая нос надушенным платком, и коллеги ринулись вслед за ним. Наконец-то законодателям открылось то, что давным-давно было очевидно всем лондонцам: городу нужна канализация, и чем скорее, тем лучше.
Взять, к примеру, домашний скот. Чтобы послушать хрюканье, мычание и кудахтанье, лондонцам не нужно было ехать в провинцию. Городская беднота испокон веков держала свиней. Свинья была отличным капиталовложением, а остававшийся после нее жидкий навоз хозяева по простоте душевной выливали на улицу. Только в 1873 году в Лондоне насчитывалось 1500 частных скотобоен — скот туда гнали прямо по бульварам, так что прохожим приходилось посторониться.
В XIX веке многие зажиточные горожане переезжали на свежий воздух в пригороды, а свои дома в центре превращали в доходные, сдавая их сразу нескольким семьям. Таким образом, в доме, рассчитанном на одну семью, проживали десятки семей — этакая коммунальная квартира по-викториански. И все они ходили в одну уборную, которая быстро переполнялась. Но что же делать с ее содержимым? В этом-то и заключалась проблема.
Те, кому хватало совести не выплескивать горшки из окна, сливали их в выгребные ямы, которые располагались в подвалах домов или на заднем дворе. К примеру, в 1870-х в городке Стокпорте возле Манчестера жилища рабочих были окружены зловонными болотами, по которым местные жители плавали на досках и отломанных дверях. Города буквально утопали в озерах нечистот. В середине XIX века выгребных ям в Лондоне было более 200 тысяч. Их чисткой занимались золотари, но поскольку услуги стоили денег, ни квартирные хозяева, ни сами жильцы не спешили их нанимать. Результатом были запредельные грязь и вонь. В 1832 году, опасаясь холеры, городские власти Лидса раскошелились и заплатили за чистку выгребных ям. Потребовалось 75 телег, чтобы вывезти содержимое всего лишь одной ямы!
Как мы уже сказали, от вони страдали не только бедняки, но и сливки общества. В подвалах Виндзорского замка, резиденции английских королей, в 1850-х находились 53 выгребные ямы, и все переполненные до краев. Альтернативой ямам были навозные кучи, но если первые загрязняли почву, вторые отравляли воздух. Предприимчивые англичане извлекали выгоду из своих бед и продавали нечистоты фермерам на навоз (некоторые города даже устраивали аукционы нечистот). Но отходов было столько, что фермеры не успевали их скупать.
В середине века англичане вздохнули с облегчением — в обиход начали входить туалеты со смывом. Поскольку в туалетах уже не витали омерзительные запахи, их не нужно было устанавливать в дальних комнатах. Самым популярным месторасположением туалета стал чуланчик под лестницей, поближе к гостиной и зале. Как ни парадоксально, унитазы лишь прибавили городам проблем. Их сливали во все те же выгребные ямы, которые из-за воды наполнялись гораздо быстрее, или же в примитивную лондонскую канализацию.
«Англичанка гадит» Как в Лондоне появилась канализация?
Присаживайтесь поудобнее, сегодня мы поговорим на животрепещущую тему: англичанка гадит, во что это выливается и как с этим быть.
Для начала разберемся в обстановке, предшествовавшей событиям рассказа. В конце XVIII – начале XIX столетия в Лондоне, одном из самых крупных городов мира на тот момент, была проведена модернизация системы водоснабжения. В результате многие деревянные трубы были заменены железными аналогами. Но, самое главное, был презентован смывной ватерклозет. До этого момента горожанам приходилось пользоваться ночными горшками и выгребными ямами.
Казалось бы – прогресс идет, жизнь улучшается, население растет – что могло пойти не так? Давайте разберемся. Канализационная система Лондона была заложена в уже далеком на момент описываемых событий XVII веке и каких-либо изменений в ней не производили. Главной ее особенностью являлся сброс нечистот и стоков непосредственно в Темзу. В реку направлялись водоотводы с больниц, заводов, скотобоен, химических предприятий и, вообще, отовсюду, откуда можно. Туда же попадали отходы жизнедеятельности лондонцев и, что примечательно, оттуда же брали питьевую воду.
В условиях постоянно растущего населения, которое, разумеется, было английским и, разумеется, гадило, рано или поздно ситуация должна была выйти из-под контроля. И, разумеется, это случилось.
Период с июля по август 1858 года выдался аномально жарким – как писалось в газете London Standart, температура поднялась до 30 градусов по Цельсию и не опускалась несколько недель подряд. Из-за этого уровень воды в Темзе начал катастрофически падать, оставляя на месте реки зловонные отходы, тут же начавшие разлагаться под палящими лучами солнца. Смрад был настолько сильным, что часть жителей была вынуждена покинуть Лондон, а королева Виктория отменила свой едва начавшийся круиз по Темзе, выдержав лишь пару минут. Это лето вошло в историю под названием «Великое зловоние» (The Great Stink).
Поговаривали, что вонь от Темзы разносилась аж на 12 с лишним километров – но это лишь сугубо личные впечатления современников события. Хотя даже они говорят о масштабной санитарной катастрофе. «Таймс» не отказывала себе в удовольствии размещать на своих страницах карикатурные изображения зловонного «Отца-Темзы» и безмолвного правительства.
Чиновники, разумеется, пострадали больше всего – несмотря на то, что шторы в здании палаты общин были пропитаны гипохлоритом кальция (или белильной известью, что есть тоже самое), перебить запах нечистот было решительно невозможно и благородным сэрам пришлось в конце июня бежать со своими собраниями в Хэмптон-корт. В след за ними сбежали судьи – в Оксфорд.
«Мы можем колонизировать самые отдаленные уголки Земли; мы можем завоевать Индию; мы можем выплатить проценты по самому огромному долгу, когда-либо заключенному; мы можем распространить наше имя, нашу славу и наше плодоносящее богатство на все части света; но мы не можем очистить реку Темзу» - писалось в лондонской газете «Ньюс» в самый разгар Великого зловония.
Однако, неприятный запах – не единственная проблема, которую несли в себе загрязненные воды Темзы. Медицина в те года всецело опиралась на теорию миазмов, считая что большинство инфекционных заболеваний передается путем непосредственного вдыхания загрязненного воздуха. Самый кек в том, что, несмотря на паническую боязнь вони, исходившей от Темзы, лондонцы продолжали забирать из нее воду для питья и приготовления еды, не считая это опасным для здоровья.
Единственный из врачей, кто уже десять лет как пытался доказать, что проблема не в миазмах, а в воде, был Джон Сноу. Но его продолжали игнорировать. К слову, его идеи были приняты уже сильно после его смерти. А умер он в самом начале Великого зловония – 16 июня 1858 года.
Для борьбы со зловонием было решено сбросить в канализацию более двухсот тонн извести. Ожидаемого эффекта это не принесло. После этого парламент был вынужден признать, что нужно строить новую канализацию. Законопроект об этом был одобрен в рекордные сроки – за 18 дней. Что повлияло на парламентариев – красноречие первого канцлера казначейства Бенджамина Дизраэли, нестерпимая вонь от Темзы или боязнь очередной эпидемии – история умалчивает.
И внезапно оказалось, что проект перестройки канализации уже был предложен инженером Джозефом Базелджетом несколькими годами ранее. Его отклонили, так как он требовал значительных капиталовложений – около 5,5 миллионов фунтов стерлингов. В 1858 году лишь сильные дожди, основательно промывшие Темзу и ее берега, сняли остроту проблемы, но теперь выхода уже не было – строительство новой канализации началось на следующий год.
Через 6 лет система полностью функционировала. Благодаря насосным станциям канализационные потоки теперь направлялись на Восток за город, где они очищались и только после этого сбрасывались в Темзу. В церемонии торжественного пуска 4 апреля 1865 года посчитал важным принять участие принц Уэльский – будущий король Эдуард VII.
Что же касается инженера Джозефа Базелджета, чья канализационная система работает по сей день и обслуживает город с населением более 8 миллионов человек, то его считают настоящим героем Лондона. Историки предполагают, что его действия спасли миллионы жизней и предотвратили новые крупные вспышки холеры – следующая вспышка унесла уже всего лишь пять с половиной тысяч жизней. Лондон перестал быть одним большим унитазом.
droband1975
На протяжении столетий канализационные стоки в крупных городах Европы составляли важную часть искусственной экосистемы – удобряя окрестные поля. В Лондоне в середине 19 века впервые была сделана система канализации длиной 850 км, выносившая нечистоты в море.
Политики, веками забалтывавшие вопрос о нечистотах, наконец убедились, что надо что-то предпринимать. Созданному вместо Объединённой комиссии по канализации новому органу – Столичному управлению коммунального хозяйства – было поручено решить проблему раз и навсегда. Был объявлен открытый конкурс, на который представили 140 проектов разной степени фантастичности. В одном из них предполагалось переправлять лондонские нечистоты в сельскую местность по радиальным каналам. Согласно другому, отходы следовало бы собирать в плавучие цистерны, а затем на буксирах вывозить в море.
Строительство новой системы канализации Лондона было завершено в кратчайшие по тем временам сроки – за шесть лет. Всего было извлечено 2,7 млн. кубометров грунта, а для облицовки потребовалось 318 млн. кирпичей (их цена в Англии в этот период выросла в 1,5 раза). Общая протяжённость перехватывающих коллекторов составила 137 км, при этом каждый из них представлял собой наклонный канал овального сечения, которое должно было максимизировать скорость потока. Система, соединявшая 720 км основных канализационных стоков (т.о. общая длина этой системы превысила 850 км), была способна переместить более 2 млн. кубометров сточных вод в день, причём почти исключительно за счёт их собственного веса.
Построенная Базалгеттом системы действует в Лондоне и сейчас. Станция Кросснес работает и сейчас, перекачивая 700 тысяч кубометров нечистот в сутки. Твёрдые отходы с 1860-х годов и по 1990-е годы грузились на баржи и затем сбрасывались в Северное море. Такая операция долгое время даже считалась благопринятной для морской экосистемы, т.к. экскременты способствовали бурному росту простейших и планктона, началу пищевой цепочки, на вершине которой находились сельдь, треска или пикша.
Однако начиная с 1998 года завод в Кросснессе стал прессовать и высушивать твёрдый осадок. Оказалось, что это прекрасное горючее (вроде кизяка, используемого издревле степняками). Эти брикеты используются в качестве топлива для собственной электростанции, и обеспечивает канализационному комплексу около 70% потребляемой им энергии.
Читайте также: