Что делала пианистка в ванной
Обновлено: 07.07.2024
Кинофильм "Пианистка"
«Пианистка» была удостоена гран-при фестиваля, премии лучшему актеру и лучшей актрисе, а так же иных многочисленных наград. Многие называют эту картину лучшим фильмом десятилетия. Изабель Юппер и Анни Жирардо - выдающиеся французские актрисы, создавшие в фильме психологические точные образы. Откровенность фильма, которая может шокировать неподготовленного зрителя, обусловлена не порнографичностью, но удивительной авторской манерой режиссера М. Ханеке, которая скорее прохладна и отстранена. Клинически точное описание перверсивной пограничной структуры и садо-мазохистического любовного взаимодействия.
Фильм поставлен по книге лауреата Нобелевской премии по литературе австрийской писательницы Эльфриды Елинек, чья нонконформистская, направленная против конвенциональности современного общества, литературная и иная деятельность вызывает неоднозначные реакции, несмотря на ее легитимизацию нобелевским и иным лауреатством, Елинек остается enfant terrible западной культуры.
Подобное неприятие перекликается с продолжающимися до сих пор нападками на психоанализ как метод познания, открывающий неудобные истины. Действительно, трудно удержаться от смущения, раздражения и желания «не смотреть» некоторые кадры фильма, хотя их натуралистичность минимальна в сравнении с обычными сейчас демонстрациями насилия и физиологии. В этом заслуга Михаэля Ханеке, чья спокойная, т.н. «прохладная» манера, катализируя глубокую и верную игру актеров, создает реалистический эффект киноповествования.
История Эрики Когут основана на собственной истории Елинек, которая так же потеряла в раннем возрасте отца и много лет готовилась стать выдающейся пианисткой. Отличие книги и фильма, по словам писательницы, в том, что в фильме психологические мотивировки и взаимодействие героев являются основным в содержании, в то время как книга представляет все-таки иной дискурс. Но последнее обстоятельство только нам на руку в том случае, если мы хотим приложить к произведению психоаналитический взгляд и попытаться использовать его на благо психоаналитического понимания природы человека.
О чем же история Эрики? Моя версия состоит в том, что фильм рассказывает о процессе ее психотической регрессии при неудачной попытке сепарации и выхода из патологического убежища.
Первое, что сообщает Эрика при своем знакомстве с Вальтером, это угроза психотической катастрофы на примере истории Шумана и своего отца. Все остальное – ее отчаянная попытка удержаться от психоза или суицида, или и того и другого.
Мы видим в начале фильма садо-мазохистическую сцену между Эрикой и ее матерью.
Мать выказывает свой крайне контролирующий, нападающий и эксплуатирующий характер. Мы понимаем, что Эрика находится, как в тенетах паука, под властью этой женщины, нарцистическим расширением которой она, по-видимому, всегда и являлась.
В то же время дочь демонстрирует зачатки (или остатки) любовных чувств к матери. Эрика покупает платье, символизирующее ее дочернее любование и обожание в те времена, когда мать была еще молода и, возможно, не так чудовищна. М. Ханеке дает нам это почувствовать, взяв на роль матери одну из первых красавиц кино 60-х Анни Жирардо ( примечательно, что первоначально на эту роль планировалась Жанна Моро, но та отказалась из опасения повредить свой образ в истории киноискусства).
Эрика остро нуждается в сепарации. Появление в ее жизни влюбленного в нее Вальтера, кажется, дает такой шанс. «Я долго ждала такого как ты», - говорит она Вальтеру, а мы смеем предполагать, что это ее детская мечта об освобождении отцом и надежда на обретение счастья.
Но возможно ли изменение? Отложим в сторону вопрос – способен ли был Вальтер контейнировать ее столь значительные тревоги? Была ли его любовь действительно понимающей и принимающей или он отягощен сам нарцистическими чертами, садомазохистическими паттернами и фаллоцентризмом? Во всяком случае, внешне он выглядит куда менее нарушенным и куда более способным к обычной человеческой жизни и нормальной сексуальности. Но, кажется, что всего этого недостаточно и он втягивается в болезненные отношения с Эрикой как в омут, принимая участие в разыгрывании сцен ее поврежденного внутреннего мира.
Эти сцены пронизаны насилием и жестокостью, переплетающимися с сексуальным возбуждением и носящие перверсивный характер. Третий должен присутствовать и страдать, но и в паре все должно быть испорчено. Насилие – условие и следствие возбуждения. Перверсивные практики Эрики предполагают унижение, насилие и отвращение или, говоря словами О.Кернберга ,«любовь на службе агрессии».
Рассмотрим сцены сексуального взаимодействия Эрики и Вальтера.
Сцена в туалете. Контакт механичен и невозможен из-за требования контроля со стороны Эрики. В это же время рядом кричит от боли ребенок - жертва с израненными пальцами, но он забыт.
Сцена в комнате Эрики. Стыд, унижение и отказ, третий отвергнут и алкоголизирован.
Сцена после хоккейной тренировки. Сексуальный контакт вызывает конкретно-предметное отвержение в виде рвоты, и затем ответное унижение. Третий представлен безразличием ледяной арены и мужской командой.
Сцена ночью. В присутствии матери за дверью происходит изнасилование. Генитальный контакт превращается в контакт с мертвым телом, которое невозможно оживить. Д.Мельтцер описывает символическое телесное оживление, вызывающее взаимную благодарность в либидонозно наполненном, жизнедающем половом акте. Мы же видим противоположность перверсивного свойства – технически нормативный гетеросексуальный половой акт полностью отрицающий и извращающий самый смысл полового взаимодействия. Торжество смерти над жизнью.
Остается предметно-конкретный отцовский атрибут – нож. Далее следует сцена, когда Вальтер в сопровождении семьи и друзей весело и безразлично покидает мучительно ждущую его Эрику (ситуация, в той или иной мере и в том или ином виде, знакомая каждому из нас, когда нас « не зовут на вечеринку»). Рана нарцистическая становится конкретной раной и Эрика покидает освещенный зал и этот реальный мир, передвигаясь быстрыми шагами в темноту психоза.
Нарастание реальной опасности во всех действиях героини, т.е. усугубление ее психического положения, демонстрирует одну постоянную – отсутствие внутренней рефлексии, понимания и даже просто желания понимать, что же с ней происходит. Импульсивное и немедленное уничтожение юной соперницы с особой жестокостью происходит безо всякого обдумывания и последующего анализа. Кажется, что Эрика лишена способности наблюдать, понимать и осознавать свои психические процессы и реагирует только действием.
Но как же тогда музыка? Тонкое, внимательное понимание нюансов душевных движений, глубокая интерпретация, множественные знания о музыке, композиторах? Не только знание, но и понимание сложнейших вещей! Как это может сочетаться с тотальным отсутствием рефлексии в ее действиях и удивительной неспособностью сопоставить, например, свои нападки на ученика, застигнутого в секс-шопе, со своей собственной провинностью ?
В поисках ответа обратим внимание на романтическую музыку, яркими представителями которой являются любимые композиторы Эрики – Шуман и Шуберт.
Романтизм в музыке, и искусстве вообще, провозглашал, вслед за открытием важности эмоциональной жизни для человека (важности, которой до романтизма не было уделено искусством должного внимания), что мир идеалов, мир горний, мир снов, фантазий и чувств– единственное что реально и имеет смысл. Этот идеальный абсолют нашел свое выражение в романтической музыке, представляющей нарцистическую реализацию идеальной мечты о самовыражении и спасении. Музыка Шуберта дает нам преодоление и идеальное разрешение с помощью средств искусства на самом деле неразрешимого и непреодолимого в реальной жизни без страдания утраты и боли переживания несправедливости и несовершенства бытия. Музыкальное страдание Шуберта так хорошо, так красиво и совершенно, что реальное страдание – ничто в сравнении с ним.
М. Ханеке повторяет кадр, в котором мы видим руки пианистов на клавишах рояля, некое изображение идеального музыкального мира, где спасаются и находят совершенство в преодолении боли жизни, хотя этот объект остается частичным.
Как все это соотносится с сублимацией? У Эрики она либо отсутствует, либо недостаточна для того, чтобы действительно привести ее к целостности. Эрика так и не стала большим музыкантом, по-видимому, вследствие тех же торможений и отказа в использования музыкальной игры для самонаблюдения и самопонимания и, соответственно, для психического развития. Игра превращается в нарцистический анклав вместо живого использования ее возможностей.
В результате мы видим трагическое расщепление идеального мира музыки и грязного мира сексуальности, насилия и первертивной практики.
Предположительно, что созданному к среднему возрасту Эрики относительному равновесию такой патологической личностной организации, в которой агрессивность уравновешивается идеальным миром музыки, а первертивные практики служат склеивающим элементом, угрожали нестабильность и развал. Любовный порыв Эрики к Вальтеру, зеркально отраженный в ее порыве к матери в надежде попасть внутрь ее любящего лона (увы, пустынного), мне кажется и попыткой преодолеть перверсивное устройство убежища и сепарироваться от матери, но так же и надеждой на спасение от психотического разрушения. К сожалению, это была неудачная попытка.
Виной ли тому значительный уровень тревог, обусловленный детской травматизацией, трагическим по своим последствиям отсутствием материнской любви или потерей отца? Виной ли недостаточное понимание со стороны Вальтера и окружения? Возможно. Но мне хотелось бы обратить внимание на необычайную силу и патологическую притягательность нарцистических и особенно мощных перверсивных механизмов. Фрейд описывает их как «двойной узел, связанный из противоположностей, который держится особенно хорошо» . Этот узел позволяет не знать то, что известно, не видеть то, что как раз и показывается. Эрика знает многое о человеческой душе и стремится показать это своей музыкальной игрой (мастерство артиста вообще таково, что влияя на чувства слушателей, он демонстрирует и, по возможности, передает им свое знание и богатство своего внутреннего мира). Но Эрика ничего не хочет знать о своем внутреннем мире и о том, как его богатства используются агрессией и насилием, создавая ригидную психотическую конструкцию.
Наблюдаемое в фильме развитие событий иллюстрирует мысль Дж.Стайнера о том, что перверсии при психозе не редкость и верно скорее обратное, т.к. психотическое всемогущество повышает вероятность и опасность разыгрывания перверсии. В случае Эрики Когут мы видим печальный пример такого драматического развития событий в ее неудачной попытке преодолеть мощную патологическую и во многом психотическую организацию.
И, все-таки, мне кажется, что история «Пианистки», если она по-настоящему трогает, может привести к пониманию и сочувствию в отношении героини. А значит и к возможному пониманию себя в нашей каждодневной попытке жить и любить.
Добавлю к этому чувство благодарности к авторам фильма и прекрасной актрисе Изабель Юппер за их смелость и талант в познании человека.
drugoe_kino
Дайте крупный план! Я хочу присмотреться к ее лицу! Да, это лицо невообразимо. Вы знаете, что значит раскаленная сталь? Посмотрите на это лицо и вы поймете. Ни грамма эмоций, ни капли непосредственности. Вся агония скрывается в стальном теле и прорывается вспышками глаз. Такими могут быть только угловатые лица, обойденные морщинами, но заостренные внутренней борьбой.
[ Развернуть ] Нам уже не раз приходилось слышать настоящий голос музыканта в его инструменте, поглощающем всю эмоциональную жизнь артиста. Но фокус в фильме смещен с этого феномена, лишь очерчивающего арену, на которой разворачивается действо.
Действительная тема фильма – фантазия. Слоганом могло бы стать утверждение: Бойтесь своих желаний – они могут исполниться.
Мы попадаем в мир, в котором нет волшебства, но царит цинизм. Режиссеру удается вылить целое море цинизма на обманчивое полотно внешней романтики. Все начинается с влюбленности главного героя (Бенуа Мажимель) в пианистку (Изабель Юппер), которая живет только лишь своим увлечением. Казалось бы, все предваряет страстный роман. Даже невольно вспоминается «Пианино». Но вскоре это впечатление сменяется осознанием того, что красоте не суждено воплотиться. В своем молчании пианистка ныряет в водоворот разврата, отдаваясь жестокой фантазии. Она словно не понимает всего разрушающего воздействия своих мыслей, методично совершая ряд действий, влекущих ее к саморазрушению. Пожалуй, одной из наиболее красочных сцен является сцена в ванной, когда женщина совершенно хладнокровно достает лезвие, садится на край ванной и почти без единого звука или страха прорезает девственную плеву. За кадром слышен голос матери, которая зовет дочь к ужину, и та с удовлетворением от выполненного дела отвечает, что сейчас подойдет. Она встает, смывает и вытирает кровь, уничтожая все следы. Теперь она открыла дверь и готова идти дальше.
С каким лицом эта женщина смотрит порно-фильмы. Кажется, единственное, чего ей не хватает, это блокнотика, в котором она бы делала пометки со своим стеклянным лицом.
Эта женщина уже составила в своей голове сценарий, отклоняться от которого не может и потому деспотично использует влюбленного в нее мужчину для своей игры. Он, не посвященный в тайну этой игры, мечется в безвыходности и желает сломить стальной барьер, возведенный этой женщиной. Но когда она посвящает его в правила игры, они резко меняются. Теперь он становится хозяином положения, уже лишенный иллюзий, готовый мстить за жестокость. И теперь стеклянное лицо пианистки разбирается и наружу прорывается истеричная эмоциональность, накопленная годами сдержанности. Она не могла сознавать, что то, что она задумала, приведет ее к саморазрушению. Она не видела масштаба, сотворенного в ее голове, в которой его и стоило похоронить.
Исполнение фантазии открывает голую реальность, цинизм, обволакивающий боль, с которым она не может смириться и гордо уничтожает себя ударом ножа, без единого звука, без капли эмоций на лице, вернув свое стальное совершенство. И она уходит в никуда, словно вся ее прорвавшаяся эмоциональность и боль вновь закованы внутрь и уже не вырвутся наружу…
drugoe_kino
Буржуазные журналы в один голос назвали «Пианистку» самым «провокационным фильмом года», в котором Эрика — ужасна и отвратительна. Критики достали одноименный роман Эльфриды Елинек и выкопали оттуда, что Эрика представляет собой некий «холодильник» для лучшего сохранения искусства. Она не может впустить в себя ничего иного, кроме музыки. Поэтому она и не может адекватно ответить на юношеское (юношеское. ) любовное чувство, и не способна «впустить» в себя мужчину кроме как с помощью прямого насилия. Беспомощность критики доказывает лишь одно: в Европе не разучились снимать хорошее кино.
О чем этот фильм? Читаем рецензию "Пианистка / La Pianiste"
Пианистка / La Pianiste
«Первоначальное различие между носильщиком и философом менее значительно, чем между дворняжкой и борзой. Пропасть между ними вырыта разделением труда»(Карл Маркс.«Нищета философии», 1847)
«Ты должна быть первой. Всегда надо быть первой», — талдычит мать-истеричка (Анни Жирардо) своей дочери Эрике (Изабель Юппер). И это после пристрастного и визгливого допроса: почему так поздно? где была? куда ходила?
Эрика же не ребенок. Ей около сорока. Она и так уже первая в своем роде — профессор венской консерватории, блестящий пианист, тонкий ценитель и виртуозный исполнитель Шуберта.
Только душа Эрики искалечена. После работы она как сомнамбула идет в специальный магазин, запирается в кабинке и смотрит порнографию, предварительно выкопав из корзины салфетку со спермой предыдущего посетителя. Или бродит вечером в надежде набрести на парочку, занимающуюся любовью в автомобиле («А ну пошла отсюда, сука!»). Или покупает наряды, которые никогда не оденет.
Но в отличие от странной истории с Джекилом/Хайдом, нам совершенно ясно, что искалечило Эрику. Конечно, музыка. Великая музыка Шумана, Бетховена, Баха. Сама по себе музыка является просто музыкой. Но в нашей системе она сделала Эрику всего лишь живым придатком к роялю и к партитуре Шуберта. Из-за нее, у Эрики нет, и не было мужской любви; большая часть жизни прошла мимо нее, оставив ей суррогаты и отравленное подсознание.
Она так и осталась маленькой девочкой во всем, за исключением своей профессии. Чтобы человеку из низших классов стать кем-то в этом мире, надо целенаправленно пожертвовать своей человеческой сущностью, стать недочеловеком. Хотя Эрика и не принадлежит к рабочему классу, она, по версии Ханеке, испытывает тотальное отчуждение ещё более остро, чем уборщицы, мотальщицы, сборщицы и продавщицы — о которых мало кто говорит, и на которых всем наплевать.
Но вот в её жизнь вторгается Вальтер (Бенуа Мажимель). Плененный её игрой на домашнем концерте, он, кажется, полюбил её. Во всяком случае, он так говорит. Будучи сам талантливым исполнителем он выдерживает экзамен в консерваторию, чтобы быть ближе к ней.
Пусть это и не заметно на первый взгляд, но, Вальтер — из другого, из высшего класса.
Он племянник той дамы, что устраивала домашний концерт (роскошная венская квартира с коллекцией раритетных инструментов и несколькими горничными). Да и как простой специалист по слабым токам может вдруг все бросить и начать занятия в консерватории? Или средь бела дня пойти играть в хоккей?
Эрика чувствует, что музыка для Вальтера — лишь отдохновение для души. Перефразируя классика можно сказать, что Вальтер занимается музыкой (как собственно и хоккеем, и наукой) с той же необходимостью, с какой шелковичный червь производит шелк. Это действенное проявление его натуры. В отличие от него, для Эрики музыка — это работа, жизнь и необходимость в прямом смысле слова. «Ты должна давать больше частных уроков, — проедает ей плешь мать, — иначе мы не сможем купить квартиру. Дура! Ну, зачем ты купила это платье за 10000 шиллингов?». И для Эрики становится все более ясным, что по этой самой причине Вальтер живет, а она — лишь существует.
А ведь Эрика сама имеет частных учеников и свой класс в консерватории. И она относится к своим ученикам также, как относились к ней её учителя и её мать: требования работать на износ; разрабатывать одну руку, другую; не думать ни о чем кроме музыки; затраченное время не имеет значения (да ничто не имеет значения!) — главное результат. В какой-то момент осознание того, что она плодит подобных себе, заставляет Эрику насыпать в карман пальто своей лучшей ученицы битое стекло.
А в мире Вальтера все просто. Он манерно поцелует руку, скажет слова любви и чтобы ничего не боялась, потом поцелует в шею, утащит в кафе или ресторан, а на уик-энд отвезет куда-нибудь за город где они будут одни. Интим, как говорится, включен. Будет включен и неизбежный как смерть диалог: «Любовные раны не смертельны, правда?» — «Да» — «У тебя все нормально?» — «Да» — «Ну, тогда, пока». Что ж тут удивительного, мужчинам нужен секс.
Но женщинам тоже нужен секс, и Эрика — у которой появился реальный шанс — на свою беду верит Вальтеру. А поверив, с бесстрашием праведника открывает ему и свою исковерканную душу и… коробку с приспособлениями для садомазохизма.
Вальтер шокирован. Если бы он любил Эрику он, безусловно, без труда распутал этот клубок. Кому же ещё, как не таким как Вальтер — обеспеченным и имеющим море свободного времени — быть образованными, чуткими и все понимающими? Но нет, такие усилия не для него. Он привык к накатанным схемам. Он привык получать все, что запланировал.
В конце концов, он избивает, а затем и насилует Эрику, не забыв намекнуть перед уходом о целесообразности молчания. Проблема голодных, не понимаемых сытыми, переносится на несколько иной уровень, но с прежним алгоритмом решения.
Реакция Эрики доказывает, что никакая она не садомазохистка; все её перверсии были порождены разумом в сумерках безнадежного личного тупика. А будь она ей, что бы это поменяло? Извращенцем, чудовищным ублюдком, все равно оказывается не она, а «нормальный» Вальтер.
Буржуазные журналы в один голос назвали «Пианистку» самым «провокационным фильмом года», в котором Эрика — ужасна и отвратительна. Критики достали одноименный роман Эльфриды Елинек и выкопали оттуда, что Эрика представляет собой некий «холодильник» для лучшего сохранения искусства. Она не может впустить в себя ничего иного, кроме музыки. Поэтому она и не может адекватно ответить на юношеское (юношеское. ) любовное чувство, и не способна «впустить» в себя мужчину кроме как с помощью прямого насилия. Беспомощность критики доказывает лишь одно: в Европе не разучились снимать хорошее кино.
В мучительном финале чувствуется добротная театральная школа Ханеке. Эрика в костюме для выступлений, более похожая на русскую большевичку или суфражистку, ожидает Вальтера в фойе концертного зала. По инерции, она ещё верит в чудо. Но Вальтер, смеясь («Профессор, мне так хочется услышать Ваше чудесное исполнение!») бежит в зал вместе с такими же беззаботными шалопаями, как и он сам. Разве достанешь этого самовлюбленного павиана из высших классов кухонным ножом, спрятанным на всякий случай в сумочке?
И Эрика бьет этим ножом себе в грудь, чтобы притупить душевную боль. Также как ранее, в ванной, резала себе интимные места, чтобы болью заглушить безумство гормонов. А затем просто уходит в ночь.
drugoe_kino
п.с. концовка фильма ИМХО великолепна. Признайтесь, когда Эрика вышла из кадра и нам секунд 10 показывали улицу с шумом машин на заднем плане - не было ощущения что вот сейчас за кадром раздастся скрип тормозов-удар-крики?
по мне, так Ханеке сделал гениальный фильм из душной и вязкой, и нечитабельной книги Элинек. Книги не читал, а вот фильм получился душный, вязкий и несмотрибельный. Юппер везде хороша. Книжку не читал, поэтому кино понравилось.Ну и вообще, страсть училки к ученику - это всегда интересно) В какой-то рецензии читала, что это фильм про холодное общество Вены, которое находит отраду в классической музыке. Мне кажется, эпизод в ученицей получился-таки как раз очень сильным. Образ у главной героини строится на том, что она фанатик музыки, это ж идол для нее. Вы наверняка должны помнить, Эрика сама признавала тот факт, что эта девочка - лучшая ее ученица. Следовательно, конкурентка. Даже не так. Она посмела приблизиться к божеству, а значит, должна быть наказана. Ревновать только к мужчине - банально, Эрика слишком нетипична для этого.
Что касается концовки - вполне в духе Ханеке - оставить зрителя домысливать ситуацию. На самом деле Эрика, как и зритель, еще в фойе поняла истинную натуру Вальтера. И нашла единственно возможный выход - заглушила душевную боль физической.
Не читала книгу, к сожалению. Но порой фильмы настолько превосходят свои литературные прототипы, что я почти на 100 % уверена, "Пианистка" именно такой случай. Совершенно наглядно показано, насколько превосходит сексуальную извращенность извращенность моральная.
Вы помните её ученицу? Зашуганная девочка. Как Эрика могла к ней ревновать?
Перед самой сценой ревности Эрика и Вальтер сидят в зале, пока играет квартет. Они сидят порознь. За Вальтером сидят две девушки, скорее всего тоже музыкантши. Обратите внимание, насколько они отличаются от лучшей ученицы Эрики внешне. Вот к ним бы, к одной из них, она приревновала.
Да и никаких высот ученица Эрики не достигла. Ханеке не включил в фильм ни одной сцены, где бы ученица исполнила хоть одно музыкальное произведение.
А уж сыпать осколки в пальто девочки, у которой от страха расстройство желудка, это себя не ценить. Вряд ли у Елинек Эрика Кохут была такой подлой.
Разбор фильма "Пианистка" Михаэля Ханеке
Книга «Мадам Бовари» снискала скандальную репутацию в свое время. Героиня книги живет грешной жизнью, а ее смертным грехом является — похоть и чревоугодие. А скандал был связан с тем, что книга разоблачала миф о возвышенной женщине, представляя ее низменной со всеми недостатками, как оно есть.
В фильме «Пианистка» Михаэля Ханеке перед нами предстает Эрика. Ей за 30, она не замужем и у нее деспотичная мать, а отсюда и проблемы с либидо. В нее влюбляется молодой юноша, когда видит (и слушает) ее на домашнем концерте.
Ее талант приравнивается, как «от Бога», а она сама становится в его глазах той самой «возвышенной женщиной», ибо только такая может так играть на пианино, только такая женщина способна так любить и понимать музыку. Отсюда ее инаковость, некоторая аскетичность, строгость и «нездешность». Такой он видит (пока не узнает поближе), а потому и тянется к ней. И в своем же диалоге о нынешней молодежи выдает в себе «европейского сноба», которому осточертели нынешние дамы с их «современной музыкой и невозможность отличить Шопена от Шуберта».
Он очаровывается образом, который сам и выстраивает. Но наша личность, и тот образ, который другие видят в нас — разные вещи.
Примечательно, что он сам говорит, что хотел любить ее, Эрику, но он способен любить ее только при условии, если она остается «возвышенной женщиной», а не той обычной женщиной со своими недостатками.
Парадоксально, как Эрика сочетает в себе «возвышенное» — любовь к искусство и выдающийся талант музыканта, но и «низменное» — садомазохизм, извращенные фантазии и вообще тягу к такого рода вещам, а так же простую, но жестокую зависть, в частности к своей так же талантливой ученице.
Но при всем этом не только Эрика обладает своими «изъянами», но и сам Вальтер тоже. За всем его снобизмом скрывается простое невежество, узколобость, глупость, жестокость (финальные сцены). И его желание любить кого-то, кто «такой же, как и он», кто так же понимает Шуберта и не понимает Канье Веста.
Для меня этот фильм о том, как «возвышенное» и «низменное» сочетается в человеческой натуре.
Гюстав Флобер сказал: «Мадам Бовари — это я», а после выхода «Пианистки» многие (не все) женщины сказали: «Да это же фильм про меня. Она — это я».
Несколько слов о фильме Михаэля Ханеке "Пианистка"
Ханеке блестяще ткет картину повествования. Перед нами предстает цельное полотно жизни главной героини, состоящее из двух сторон: черной и белой, идеализированной и совершенной как музыка Шуберта и мрачной, пугающей, психотической и перверзной.
Это, без сомнения, драма «присвоенного» ребенка, растущего в неестественном симбиотическом слиянии, нагруженного нарциссическими ожиданиями («Никто не должен быть лучше тебя!») удушающей, что паучиха, матери. В этом полотне нет место третьей части: миру реальному, как и в союзе героини с матерью нет места третьему – отцу. Это прекрасно показано уже в начале фильма, когда мать и дочь заходят в лифт и видят молодого мужчину, вбежавшего следом в подъезд. Но дверь закрывается прямо перед его носом. Ему заранее дали понять, что в жизни этой семьи ему нет места, никакому мужчине нет. Далее в антракте концерта мать с тревогой наблюдает, как с дочерью беседует этот парень. В это время ее саму пытается завлечь мужчина разговорами о музыкальных инструментах, но она почти не слушает его, все время оборачиваясь к дочери. Затем она будто закрепляет свое извечное послание дочери: «нам никто не нужен!», жалуясь на занудство собеседника, она словно запрещает, старается на раннем этапе исключить возможное проникновения молодого человека в их патологический инцестуозный союз.
Удивительно, как точно главная героиня, Эрика, описывает свою жизнь, говоря о Шумане: «Это разум накануне безумия. Он понимает это, но делает последнее усилие». Вся жизнь Эрики есть это последнее усилие, которое она в отчаянье предпринимает в страстной желании сепарироваться с матерью и не упасть в то безумие, которое всегда с ней, всегда в ней. Этот психоз, которому она кусок за куском отдает часть своей жизни, полагая, что унаследовала его от отца. Кажется, безумие, «сумерки разума», как выражается Эрика ей дороги, как единственная тоненькая ниточка связи с отцом. Быть может именно «безумного Шумана» она выбирает в качестве объекта поклонения и поэтому тоже.
Мать Эрики, блистательно сыгранна Анни Жирардо – классическая гиперопекающая, поглощающая, всепроникающая, психотическая, не допускающая никакой возможности скрыться от ее всеобъемлющего контроля. Буквально с первых минут фильма мы становимся свидетелями ее анормального поведения. Она высчитывает, когда дочь должна вернуться с работы домой, дает себе право залезть в ее сумку, отчитать за купленное платье, она звонит на работу дочери и спрашивает не нужно ли забрать ее после репетиции. Создается абсолютное ощущение, что Эрика – малое дитя, которое по мнению матери совершенно не способно функционировать самостоятельно. Движимая своей патологической потребностью исключительности она старается оградить Эрику от любого общения с Другими, как когда-то исключила из их отношений третьего – Отца.
Когда она теряет прямую возможность контролировать дочь, она портит ее вещи (сцена, где мать вечером выкидывает вещи из шкафа дочери) = разрушает то, что принадлежит ей.
В те короткие промежутки времени, когда удается убежать от работы и материнского контроля Эрика предается перверзному наслаждению. Сцена, где героиня смотрит порнографический фильм и одновременно нюхает салфетки, испачканные чьей-то спермой явно отсылают нас к мысли о ее фиксации на оральной фазе. О «непрохождении» предобъектного регистра, как пишет Бержере. Здесь действуют механизмы поглощения или слияния, которые избирательно запускают проявления орального типа (глаза и нос в данном случае задействованы).
Самодеструкция Эрики, выражающаяся в нанесение себе порезов бритвой в области промежности, наводит на мысли о патологическом желании хоть что-то почувствовать, «почувствовать себя отдельной», иметь свободу собственного тела. Кровь как символ созревания женщины, кровь как символ дефлорации и как символ родов. Все эти состоянии психологически запрещены Эрике ее матерью. Она навсегда обязана оставаться маминой дорогой девочкой, чистой и покорной. Самопорезы – это в том числе и агрессия в сторону матери, перенаправленная на собственные органы.
Сцена, в которой Эрика видит пару в машине в момент коитуса и совершает акт уринации рождает фантазию о первосцене, о регрессии на анальную фазу, об ассоциативном сравнении семяизвержения и уринации.
Далее мы сталкиваемся с острой психопатической реакцией Эрики по отношению к своей ученицы. Она подкладывает той в карман пальто битое стекло. Здесь нет однозначного ответа, что провоцирует этот аффективный всплеск: то ли нарциссическую зависть к таланту девочки, то ли патологическое исполнение наказа матери (они лежат в кровати и разговаривают об ученице, мать говорит: «Шуберт по твоей части. Никто не должен быть лучше тебя!»), то ли яростная ревность, которая вспыхивает, когда Вальтер (тот самый человек из лифта, ее ученик и поклонник) садится рядом с девушкой, успокаивает и смешит ее. А, может быть, это акт спасения?! Ведь ситуация девочки не очень то отличается от семейного сценария самой Эрики: та же жесткая и гиперопекающая мать, дочь – ее нарциссическое расширение. Показательно, что на встрече с матерью после страшного происшествия Эрика поправляет ее «мы пожертвовали всем» на «не вы, а дочь пожертвовала!». Впрочем, нельзя отрицать и возможность совокупности всех описанных выше предположений.
Отдельной темой для анализа выделяется тема взаимоотношений Эрики и Вальтера. Сцена в туалете, которая происходит сразу после чудовищного поступка Эрики – ранения ученицы, абсолютно лишена эмоционального оттенка, все механистично, отрывочно. Эрика словно становится собственной матерью в желании контролировать Вальтера («будет либо как я хочу, либо никак»). Никакого намека на генитальность и контакт. Эрика действует «известным и понятным» ей способом, орально и с помощью руки возбуждая Вальтера. Она также открывает дверь в туалет, что можно интерпретировать как садо-мазохистическое желание быть пойманной на постыдном и заставить нервничать/унизить Вальтера. А, быть может, это приглашение Третьего.
Эрика боится любого контроля над собой со стороны Вальтера, когда он хочет поцеловать ее в шею, она встают и начинает задыхаться от кашля. Словно ее душит одна мысль об этом. Не так ли удушающ и контроль ее матери? При этом она пишет ему письмо-список своих садо-мазохистических фантазий. Но это ее контроль. Казалось бы, парадокс желание контролировать и быть беспомощной, но все это стройно вписывается в теорию влечений Фрейда. Эрика чередует садистические и мазохистические черты.
Сцена в квартире Эрики, видимо, повторяет то самое исключение третьего, когда пара придвигает шкаф к двери, лишая мать (Третьего) возможности пройти к ним. Поразительно, но кажется Эрика совершенно не испытывает стыда за все, что пишет, говорит Вальтеру. Тут же вспоминается, как она отчитывает своего ученика за просмотр порнографических журналов, при этом сама придается более извращенным утехам. Словно она не рефлексирует, не строит параллелей, не анализирует. Это, как мне кажется, еще одно доказательство ее психотической организации. Нарушение критичности, нарушение тестирования реальности. Как уверенно она говорит Вальтеру про свои желания: «Я хочу того же, что и ты», словно не замечая его инаковости, его нормальности, его отдельности.
На катке нормальный половой акт прерывается. Эрику рвет. Буквальное отторжение. И опять намек на третьего, в любой момент может зайти кто-то из команды. Когда же Вальтер вроде бы исполняет ее желание, избивает и насилует, она лежит словно мертвая, никаких чувств. Никакого удовольствия. В финальной сцене Эрика сначала ждет Вальтера, но после того, как он прохладно приветствует ее в фойе и проходит с семьей в зал, пронзает себя ножом. Аутодекструкция, пенетрация, нож как фаллический символ и темная улица как метафора набирающего обороты психотического безумия.
Потрясающая во всех смыслах этого слова история. При этом самая страшная, самая ранящая, самая тяжелая сцена для меня – та, где Эрика в кровати набрасывается на мать с поцелуями. В ней вся соль, вся горечь, вся суть этой страшной и древней как мир истории: про поглощающую мать, про мать гораздо большую, чем женщину и про не сумевшую сепарироваться, отделиться дочь. Невозможность отделения и невозможность абсолютного слияния. Сколько жалости к дочери, столько же ярости к матери.
10 мифов о пианистах
Миф 1. Чтобы стать пианистом, нужно иметь длинные тонкие пальцы
На самом деле, это не обязательно. История знает великих пианистов с руками любых форм и размеров. Например, у Сергея Прокофьева пальцы были совсем не длинные, что не помешало ему завоевать мировое признание. Для игры на фортепиано большое значение имеет ширина ладони, а также растяжка и гибкость, которые тренируются в процессе занятий.
Миф 2. Дети обучаются быстрее, чем взрослые
10 мифов о пианистахМиф 3. Хорошо играть на фортепиано может только тот, кто начал заниматься в детстве
Никогда не поздно начать заниматься. Ранняя стимуляция нейронов мозга у ребенка действительно помогает становлению музыкального мышления. Но этому также способствует обучение математике и другим точным наукам, а также любые занятия, развивающие координацию, будь то спорт или танцы. Честно говоря, чтобы стать профессиональным концертирующим музыкантом, нужно в большинстве случаев заниматься именно с детства. Для построения исполнительской карьеры нужно успеть заявить о себе в молодом возрасте, пройти через череду фортепианных конкурсов и фестивалей. К тому же, игра на инструменте требует физической тренировки различных мышц, и в этом она похожа на спорт, профессиональное развитие в котором начинается с раннего детства. Но хорошо играть на любительском уровне может каждый, вне зависимости от возраста. Важнее тут целеустремленность и интенсивность занятий.
10 мифов о пианистахМиф 4. Ошибается тот, кто плохо играет
Вы не поверите, но звезды тоже ошибаются. Даже самые великие пианисты – живые люди, и они могут на сцене забыть нотный текст или сыграть неправильные ноты, как обычный ученик музыкальной школы. Процесс изучения музыкального произведения долгий и многоступенчатый. Концертирующие пианисты тратят много часов на домашние занятия, прежде чем добиваются желаемого уровня мастерства. Чем раньше получится обнаружить ошибки и проработать их, тем увереннее и свободнее будет себя чувствовать исполнитель на сцене. Так, например, однажды неправильно заученные пальцы могут создать массу проблем в будущем и не позволить сыграть тот или иной пассаж в быстром темпе.
Миф 5. Дома лучше всего заниматься на акустическом пианино, а не на цифровом
Это давно уже не так. Современные цифровые пианино по своим качествам не уступают акустическим, но при этом обладают еще и рядом важных преимуществ. Даже профессиональные музыканты, выступающие с сольными концертами на лучших мировых сценах, помимо акустического рояля обычно имеют дома и цифровое пианино. Эти инструменты обладают настоящей полновзвешенной фортепианной клавиатурой. При этом сами клавиши, размер, механизм их работы и звучание аналогично классическому инструменту, а чувствительность приближена даже не к акустическому пианино, а к концертному роялю. Например, компания Yamaha уже 120 лет производит акустические инструменты от небольших пианино до концертных роялей и весь свой накопленный опыт применяет в производстве цифровых инструментов. Такое пианино не нужно настраивать и его можно спокойно передвигать. Но, самое главное, на цифровом инструменте можно играть в наушниках, не беспокоя окружающих! Слуховым ощущениям пианиста уделяется особое внимание. Например, в профессиональной серии Yamaha Clavinova используется инновационный метод бинаураульного сэмплирования, что позволяет исполнителю чувствовать себя за концертным роялем, даже во время игры в наушниках.
Миф 6. В нотах нельзя писать и рисовать
Профессиональные музыканты вносят пометки в ноты. Они могут добавить аппликатуру, обвести кружками трудные места, выделить размер и т.п. Начинающим музыкантам также полезно фиксировать в нотах фразы, акценты, помечать указания громкости или агогики. Смотрите на свои ноты как на рабочие тетради, а не книги, в которых нельзя писать. Когда вы работаете над произведением, конечная цель состоит в том, чтобы играть его хорошо. Это означает, что вы должны запомнить массу деталей и нюансов и работать над ними достаточно продолжительное время. Хорошо, если важные моменты будут зафиксированы в нотах, и вам не придется каждый раз судорожно вспоминать, о чем вы говорили с педагогом на прошлой неделе. Пользуйтесь карандашом, а не ручкой, чтобы в процессе работы можно было откорректировать пометки.
Миф 7. Когда начал играть двумя руками, больше не нужно заниматься каждой рукой по отдельности
Многие люди считают, что играть каждой рукой по отдельности необходимо только в начале работы над произведением, но это не так. Профессиональные музыканты продолжают учить каждую руку даже в тех сочинениях, которые у них в репертуаре уже 25 лет! Потому что только так, вы можете сфокусироваться на определенных нюансах, которые окажутся скрытыми от глаз и ушей при игре двумя руками. Чем дольше вы занимаетесь каждой рукой по отдельности, тем более уверенной станет потом игра двумя руками. Это полезно делать как в процессе работы над сочинением, так и потом, поддерживая произведение "в руках" продолжительное время.
Пианистка (2001, фильм) - отзыв
Может я чего-то недопонимаю в искусстве,но по моему это редкостный бред и абсурд.
Я очень люблю необычные фильмы,они мне интересны,потому что сюжет их непредсказуем.Просмотрев данное кино я была просто потрясена от бессмыслицы извращений и тупизма сконцентрированного в этой картине. Не понимаю зачем создатели впихивают в современное кино столько погани ради грошовой морали. Я бы соотнесла эту картину в ряду ей подобных - "Про уродов и людей","Груз-200","Кочегар","Зеленый слоник","Зараза" - все эти картины объединяет одно - эти фильмы содержат в себе много пошлости и цинизма в то время как смысла в них не больше чем в любой примитивной драме. Разберемся коротко с сюжетом:
Главная героиня Эрика — профессор Венской консерватории. Она учит молодежь дивной музыке Шуберта, сама же, будучи монстром современной цивилизации, страшно далека от гармонии небесных сфер.Она по-детски делит ложе со старой мегерой-мамашей, лишена всякого подобия личной жизни, после занятий тайно посещает порномагазины и под кроватью держит набор садомазохистских инструментов. Когда же в нее влюбляется один из ее учеников, она шокирует и его, и зрителя совершенно дикими реакциями на юношеское чувство.
Где трагедия? Я здесь вселенской трагедии не вижу,просто больная и извращенная фантазия автора.Ну да,бедная несчастная героиня,мегера мать во всем виновата,что она больна на голову и совершенно неадекватна,так себя вести может только совсем больной на голову человек не ориентирующийся в пространстве,это ж уму не постижимо создать нудный 2 часовой фильм о полоумной женщине которая режет лезвием свои гениталии,нюхает салфетки из мусорного ведра в порнокинотеатрах,заставляет своего поклонника себя избить до полусмерти,ведет себя как дебил,и виной всему этому мегера-мать.Душевные переживания. - Эта полоумная ещё настоящего горя не видела,какие душевные переживания?Фильм не вызывает совершенно никаких эмоций(кроме отвращения),жалости и сострадания к героине нет,ибо в фильме больше показано извращений чем допустим ее личной трагедии семейной (уж на то пошло),не видно никакой особой трагедии в ее отношениях с матерью,таких семейных ситуаций тысячи однако никто с ума не сходит,никто лезвием себя не режет. В фильме абсолютно ничего не раскрыто - ни причины ни следствия,одна тупость и извращения,кусочек показали ее ссор с матерью,но это совершенно не объясняет ее поведения. Не стоит искать в этом откоровенном Г.. глубокий смысл. Я не знаю как пришло в голову все это автору,но в этот шизофренический бред просто НЕТ СМЫСЛА вникать,это вам ровным счетом НИЧЕГО не даст,лично мне не интересно наблюдать за дебилами,если мне будет интересно,я лучше пойду учиться на врача-психиатра с пользой дела как говорится,но смотреть и "наслаждаться" данным кино не вижу никакого смысла.Никакой глубины и смысла - самый тупой и самый мерзкий фильм,тошнотный фильм,назвать это искусством язык не поворачивается - ШЛАК ШЛАК ШЛАК!
Читайте также: