Как устроена доменная печь во времена демидова

Обновлено: 18.05.2024

Урал: замыслы и достижения. Начало демидовской меди

На Урале дела у Демидова шли тоже достаточно споро. Заводы (о Верхнетагильском уже сказали) — строились. На последнее пятилетие пришелся пуск двух новых.

23 ноября 1723 года на речке Лая (притоке реки Тагил) в 20 верстах к северу от построенного вскоре Нижнетагильского завода им был пущен завод Нижнелайский, железоделательный и металлообрабатывающий. Разрешения на его строительство Никита не получал — действовал на основании старого, от 8 марта 1702 года, указа о передаче ему Невьянского завода, позволявшего ему, находясь на нем, рубить лес, выжигать «уголье» и строить новые заводы[220].

В это же время в 20 верстах к югу от Нижнелайского на реке Тагил создавался и доменный завод — знаменитый в будущем Нижнетагильский[221]. И он первоначально строился на основании указа 1702 года — позволение Берг-коллегии было получено всего за две недели до пуска домны[222]. Никиты к этому времени уже не было в живых.

Все эти заводы тяготели к Невьянскому и так или иначе были с ним технологически связаны. Но уже в это время Никита думал об освоении новых территорий.

Очень привлекательным для разработки представлялось месторождение железной руды, обнаруженной «в Сибирской губернии в пустых и диких местах» у Волчьей горы (Волчихи). По пробе железо получалось «самое мяхкое». На протекавшей поблизости речке Ревде (приток Чусовой) он задумал строить завод. Речка и гора находились, по его словам, «в самом пустом месте, жилья около их никакого не имеетца»[223]. Землю Демидов у башкир купил, но в возможности обеспечить производство достаточной рабочей силой сомневался. Поэтому решил ограничиться постройкой домен, а переделывать чугун в другом месте — на молотовом заводе, который намеревался построить в своей ветлужской вотчине в Галицком уезде. Возить чугун собирался водою — на стругах по Чусовой, Каме, Волге[224]. 9 июня 1724 года Берг-коллегия разрешение на строительство дала, но за оставшиеся ему неполные полтора года жизни воспользоваться им Никита не успел.

Новые перспективные для освоения территории присматривались не только на Урале. Уже упоминалось о покупке им в 1720 году села Фокина в Нижегородском уезде. Может быть, приобретая его, он интересовался в первую очередь крестьянами, намереваясь их перевести к существовавшим и строившимся заводам. Но со временем предприятия появились и в этом районе.

Никита строил новые заводы, готовился строить еще. При этом, вспоминая сценарий, освоенный еще в 1702 году, был не прочь приватизировать что-нибудь и из состава казенной собственности. В 1722 году он просил о передаче ему старейшего на Урале Каменского завода, строившегося в одно время с его Невьянским, а пущенного даже немного раньше. Аргументировал так. Выполняющие заказ Адмиралтейства Шуралинские заводы «лесами весьма обсечены», большого количества железа делать «за оскудением того лесу не на чем». В таком же положении и казенные Каменские заводы. Выход: позволить ему эти предприятия закрыть и «со обретающимися на тех заводах со всеми служители» их «перевесть». Производства, заменяющие закрываемые Шуралинский и Каменский заводы, Никита готов был строить на речках Пышме, Ревде и Полевой «или где приищетца удобное место». Предложения не приняли[225].

Этот случай демонстрирует один из приемов ведения Демидовым своих дел. Адмиралтейские заказы, понятно, — заказы ответственные. Но Демидов их уже несколько лет исполнял единолично и, похоже, больших претензий к нему у Адмиралтейства не было. Корабельное железо, которое он упоминает, — формальный повод. Его действиями руководило ощущение, что пришел момент, подходящий для нового рывка. 1722 год богат признаками этого. Личная встреча Никиты с царем в апреле, во время которой заводчик жаловался на В.Н. Татищева[226] и, по-видимому, сумел убедить Петра в своей правоте. Июльское письмо государя, заметившего исполнительность Демидова в поставке фонтанных труб и лично давшего новое задание. Наконец, заключение казной пятилетнего контракта с английским купцом Мейером о продаже им железа производства государственных заводов. (Кто в этой ситуации становился главным производителем его для нужд империи? Демидов. Шутка ли!)

Кстати, возможно, на апрельской встрече был поднят вопрос о Каменском заводе и Петр оставил надежду на его решение в будущем в пользу промышленника. Последующий разбор Вышним судом его конфликта с Татищевым и ознакомление царя с его результатами остановили его готовность расстаться с еще одним казенным заводом, отдав его (для уничтожения!) в частные руки.

В эти же годы Никита Демидов пустил наконец медеплавильный завод. Мы помним, что за разрешением плавить медь в Кунгурском уезде Демидов обращался еще в 1705 году. Он его получил, больше того, для работы в этом районе ему была предоставлена монополия. Оттеснив мешавшего ему Федора Молодого и оценив как неудобный тот формат, в котором ему предлагалось хозяйствовать (фактически речь шла о казенном предприятии, которым он управлял бы на пару с воеводой), Демидов надолго успокоился. Дозволение строить медные заводы подтверждалось и позже — в 1707 и 1709 годах, но достоверных данных о попытках реализовать эти указы не имеем[227].

Новым разрешением, касавшимся добычи и переработки руд в районе речки Выя, Демидов, наконец, воспользовался. Он получил его 20 декабря 1720 года — в те дни, когда решался вопрос об утверждении выбранного им наследника заводов, буквально за три дня до принятия решения. Место, где он был заложен, находилось в 50 верстах к северу от Невьянского завода и всего в двух — от Нижнетагильского (в настоящее время в черте города Нижний Тагил). Два года спустя, 23 ноября 1722 года, он был пущен. Первоначально на нем действовали шесть печей для плавки меди, к которым вскоре прибавились еще четыре. Тем самым Демидов формально исполнил давнее свое обещание: освоил промышленное производство металла для денежного двора и артиллерии. Правда, завод работал вполсилы — в первые три года и тысячи пудов меди в год не давал, потом пару лет вообще не действовал[228]. Но начало было положено.

Почему Демидов осваивал производство меди так медленно и трудно? Причин было несколько.

Металлургия меди в сравнении с имевшей в России к тому времени примерно 85-летнюю историю доменной металлургией была делом относительно новым. Правда, первое медеплавильное предприятие в России — Пыскорский завод на притоке Камы речке Камгорке — было построено еще в 1634— 1635 годах, то есть одновременно с первыми доменными Тульскими (Городищенскими) заводами[229]. Тем не менее полноценной медеплавильной промышленности в России в XVII веке не возникло. Поскольку не было стабильно работающих заводов, не было (или остро не хватало) специалистов.

Занявшись наконец промышленной выплавкой меди, наладить ее Демидов смог не сразу. Об этом свидетельствуют, в частности, письма В.И. Геннина, весьма осведомленного и высококвалифицированного специалиста, посланного на Урал, чтобы, помимо прочего, «подтянуть» там казенную и присмотреть за частной металлопромышленностью. В обширном послании императору от 15 февраля 1723 года, отправленном с казенных Уктусских заводов, Геннин, между прочим, упоминает и медную руду, которую «Демидов у себя на заводах (вероятно, на пущенном за три месяца до этого Выйском. — И. Ю.) плавил собою». По словам Геннина, в получавшемся сплаве «железа выходило много». Демидов пытался разделить медь и железо переплавкой, но они разделялись у него «с великою трудностию, и от того угару было много, и веема неприбытна». Геннин ранее уже сообщал об этом царю и даже послал ему кусок такого сплава. Теперь он забрал у Демидова 500 пудов руды и переплавил ее на Уктусских заводах «по саксонскому». Результат оказался более удачным: «…по сплавке явилось в выходе медь чистая без железа, толко самое малое число железа в последнем верхнем слою меж пеною явилось». Геннин, как представитель казны, которому положение дел на частном заводе в данном случае было не менее важно, чем на государственном, помог Демидову освоить более совершенную технологию: взял у него человека для обучения «как печи для плавки меди делать и медь по саксонскому плавить, чтоб Демидов для государственной Вашего величества ползы мог медное дело распространить»[230].

Итак, помимо уже названных причин делу мешали сложности в переработке местных руд? Демидов, получается, просто не умел их переплавлять из-за особенностей состава? Но отчего не подготовился, не научился загодя? Почему за «науку» взялся только при Геннине, то есть не раньше 1722 года, а не в упомянутых 1705, 1707, 1709-м?

Чтобы ответить на эти вопросы (а какие-то — снять), нужно вернуться к тем годам, пока Демидов только еще устраивался на Урале.

Если верно, что главной задачей, которую он первоначально ставил перед собой в Кунгурском уезде, где начинается история его меди, была не организация там ее производства, а закрепление в перспективном районе с вытеснением оттуда конкурентов, то высококвалифицированные медеплавильные мастера в то время были ему еще не нужны. Для организации промышленной плавки меди он пока еще не имел ни материальных, ни других ресурсов. Черная металлургия была привычнее и обещала более быструю прибыль. А в технической осуществимости медной плавки он в то время сомнений, вероятно, не имел. Плавил же ее, пусть и в сравнительно небольших количествах, Федор Молодой.

Здравый смысл подсказывает, что, вступая с ним в борьбу за кунгурскую медь, Никита какие-то опытные плавки на местной руде тоже провел. Есть два свидетельства этого.

Первое давно известно. В Нижнетагильском музее стоит медный стол с надписью: «Сия первая в России медь отъ искана в сибире бывшим комисаром Никитою Демидовичем Демидовым по грамотам ВЕЛИКАГО ГОСУДАРЯ И ИМПЕРАТОРА ПЕТРА ПЕРВАГО в 1702 1705 и 1709 годах. А из сей перво выплавленной российской меди сделан оной стол в 1715 году»[231].

Если верить этой надписи, первая, вторая и даже третья медь была выплавлена Демидовым задолго до пуска Выйского завода. Где же именно?

Правда, некоторые детали в тексте настораживают[232]. Например, именование Петра «императором». Этот титул был поднесен ему от Сената 22 октября 1721 года в связи с окончанием Северной войны. Надпись, следовательно, не 1715 года, а самое раннее — конца 1721-го. Второе: именование самого Никиты «бывшим комиссаром». Комиссаром он оставался до конца жизни, о чем прямо сказано в эпитафии: «…был в том чину даже до часа смертнаго». С учетом этого прилагательное «бывший» следует связывать не с комиссаром, а с его именем. Другими словами: надпись подразумевает, что комиссара Никиты Демидовича Демидова нет в живых. Датировка еще более отодвигается — к самому концу 1725 года, а то и к более позднему времени.

Итак, надпись была сделана позже событий, о которых в ней говорится. Но признания этого факта еще недостаточно, чтобы утверждать, что стол — «фальшивый» (в том смысле, что изготовлен после года, указанного в надписи). Сделать стол могли действительно в 1715 году, надпись же появилась позже.

Е. А. Курлаев недавно обнаружил еще одно интересное свидетельство самого Никиты, касающееся ранних его опытов с выплавкой меди. Речь идет о доношении заводчика в Берг-коллегию, относящемся к ноябрю 1723 года. Как можно из него заключить, прибывший на Урал Геннин крайне низко оценил медеплавильные достижения Демидова: заявлял, пишет Демидов, «что из медной руды медь плавить не знаю, и мастеpa такого у себя не имею, который бы мог разделить медь с железом, и будто я тому медному делу охоту и старание не прилагаю». Опровергая эти «не знаю», «не имею» и «не прилагаю», Демидов сообщил: «Для медеплавильного дела построил я заводы. И на оных заводах зделано было у нас для плавки медных плавильных печей 10 и более. Да на старом железном заводе и на руде — 15 печек»[233].

Разберемся с географией. По словам Демидова, печи строились на специализированных медеплавильных заводах, на «старом» железном заводе и «на руде». Железный завод — несомненно, Невьянский. Медеплавильные… Е.А. Курлаев высказывает предположение, что подразумевается предприятие в Кунгурском уезде. Печки «на руде», по его мнению, — на речках Вые или Ревде. Вывод: «25 медеплавильных печей были построены Демидовыми еще до появления Выйского завода». Полагаем, однако, что в список адресов можно по формальным признакам включить и Выйский завод, — ничто не мешало предположить, что именно он (вариант: также и он) подразумевался в том месте письма, где Никита говорил о заводах «для медеплавильного дела».

Итак, по утверждению промышленника, к моменту написания письма медеплавильных печей им было построено уже множество. Игнорировать это заявление невозможно, да и ничего противоречащего здравому смыслу в нем нет. Поставить близ рудника небольшую опытную печь проще, чем везти руду на ближайший завод. Такие же временные, а в отдельных случаях, может быть, даже полупромышленные печи могли строиться и в ходе подготовки к пуску Выйского завода. Сколько их было поставлено к 1715 году[234] — трудно сказать. Меди для изготовления стола требовалось немного, получить ее и с небольших печей было, наверное, нетрудно. Но в лучшем случае это было опытно-промышленное производство.

И вот, наконец, Демидов берется за строительство полноценного медеплавильного завода (о том, что его к этому подтолкнуло, — чуть ниже). И немедленно сталкивается на Вые с проблемой разделения меди и железа, которая на Кунгуре с такой остротой не возникала. Тем не менее завод строит именно здесь. Была ли медь главной его целью? Не можем исключить, что Демидов по-прежнему искусственно притормаживал развитие у себя медеплавильного производства, отдавая душу и капитал более выгодному производству железа. Именно в этом видел причину его медеплавильных неудач авторитетный горный специалист И.Ф. Блиер, на глазах которого строился Выйский завод. Толчок к его строительству, по мнению Блиера, дала Берг-привилегия, в которой Демидов углядел, с одной стороны, «многие пресечении» его намерениям, с другой — «хотящим же вновь заводы строить волности». Дополнительно подтолкнул приезд на Урал группы Татищева — Блиера — специалистов, которые были сюда «нарочно для размножения оных отправлены». Блиер утверждал, что «убоясь он (Демидов. — И. Ю.), чтоб у него на Тагиле места не отняли под строение государевых заводов, без указу начал наискоряя на речке Вые строить железной завод»[235]. Железный!

В версии Блиера (свидетеля пристрастного, но подоплеку дела знавшего или, во всяком случае, чувствовавшего) логика действий Демидова реконструируется примерно такой. Он хотел строить железный завод, но опасался, что Берг-коллегия, зная, что поблизости есть медная руда, строить его ему не позволит. На перспективу выплавки меди смотрел скептически: считал, что «оная медная руда для многаго в ней железа неприбыточна». Полагал, что и Берг-коллегия в конце концов в этом убедится, а «уведав», сама решит построить «государевы железные заводы, а особливо для литья пушек»[236]. Поэтому спешил: бил челом в Берг-коллегии об отдаче ему руды «в Верхотурском уезде у Магнитной горы за речкою Выею». Просимое разрешение (на разработку руды и строительство медеплавильного завода) получил, а с ним и адресованный в обербергамт указ об отводе земли. Казалось, своего добился. Так и было, за исключением того, что указ предписывал, «чтоб ему при том медном заводе железа отнюдь не делать, и вновь железных заводов не строить». Демидов в бергамте указа не объявил, не потребовал отмежевания земли, не попросил другой помощи — он спешил «оныя железныя заводы построить». Свидетельство того, что Демидов, строя завод якобы медный, не имел ясного представления, как выплавляется этот металл, Блиер усмотрел и в том факте, что заводчик прислал человека на Уктусский завод к Патрушеву учиться, «как печи строят и мед[ь] плавят»[237]. Свое доношение Блиер заканчивает следующим выразительным пассажем: «Тако ж в прибытие вашего превосходительства (Геннина, которому адресовано доношение. — И. Ю.) сам Демидов сказывал и писменно об[ъ]явил, что… меди он, Демидов, делать не умеет и не хочет. Тако ж и при осмотре его медных заводов мог ваше превосходителство видеть, что оной строен железной под видом медного, ибо домнами, в которых он ныне в противность указу железо плавит, меди нигде такими домнами не плавят»[238].

Если все так и было (а Блиер, разбираясь в подоплеках, в технических вопросах тем более разбирался), то имеем замечательный пример того, к каким приемам прибегал комиссар Демидов, добиваясь прочно связанных с его именем поражающих воображение побед на ниве промышленного предпринимательства. Следует очень подумать, всегда ли он носил кафтан государственника, в котором запомнился потомкам.

Конечно, противопоставление «государственник/радетель собственной выгоды» неправомерно сводить к оппозициям белый/черный, хороший/плохой. У Татищева (вот уж государственник так государственник!) была своя правота, была она и у Демидова, который, сотрудничая с государством, во главу угла ставил предпринимательский интерес. Единственное, что мы из нашего далека можем сегодня сделать, — определить приоритеты и цели каждого, выяснить, какими средствами они двигались к их достижению. Но это — после того, как надежно установим факты. Так что объяснение неудач с выплавкой меди тем, что Никита первое время не хотел ее плавить, не снимает вопроса: все же умел он это делать или не умел? Однозначного ответа на него пока не имеем.

Выскажем свое мнение. Руда руде рознь. На Кунгуре, полагаем, он бы задачу решил успешно. Еще раз напомним о Федоре Молодом, который медь из нее выплавлял. Вспомним и о столе, сделанном, может быть, из первой меди кунгурских руд. На Вые руда была другой, он с ней не справлялся, но долгое время, возможно, не сильно об этом печалился. Присоединяемся к мнению Блиера: Выйский завод только писался медным, строился же он для другого. Как и на Кунгуре, на Вые Демидов заботился прежде всего о том, чтобы занять перспективное место. Только конкурентом ему в данном случае выступал не частный заводчик, а казна. Чтобы обойти ее, понадобилось больше усилий — потребовалось создать симулякр. Подчеркивая трудности освоения плавки меди, демонстрируя усилия по их преодолению, Демидов тайно молился старому богу — черной металлургии, которой он занимался всю жизнь, которая казалась ему более надежной сферой вложения капитала, чем металлургия цветная. Что плавить выйскую руду не умел, было бедой поправимой. Захотел бы — и готовых мастеров нашел, и своих подготовил. Окунуться с головой в медеплавильное производство он долгое время опасался, имея на это несколько причин. Он не хотел потерять свое лидерство в качестве железного короля Урала. Занявшись медью, он рисковал упустить площадки для доменных и передельных заводов, которые строить умел отлично. Риск этого возрос после введения Берг-привилегии, объявившей политику горной свободы. Никиту смущали и изобретавшиеся государством схемы сотрудничества с частным бизнесом. Он не хотел служить наемным работником на казенном заводе, не желал участвовать в проектах на смешанном капитале. Он уходил от таких предложений, не исключая, что в будущем устроит собственный медеплавильный завод.

Эти надежды сбылись уже после смерти Никиты. И вклад комиссара в их реализацию, если судить объективно, не так уж мал. Демидовское строительство на Вые упростило закрепление за Демидовыми ближайшего района, тем самым — получение разрешения на строительство ставшего со временем одним из лучших у Демидовых Нижнетагильского завода. Выйский же завод, едва ли принесший Демидову большие прибыли, заложил кадровую и технологическую основу, благодаря которой его сыну удалось создать новый горно-металлургический район — Алтайский, в котором из местных полиметаллических руд была получена не только великолепная медь, но позже серебро и золото. Может быть, выйская медь выплавлялась в построенных домнах совсем для другой цели, поначалу как бы «понарошку». Но эти опыты имели долгое эхо.

Из Невьянска, из горного своего гнезда, Никита Демидов оглядывал вершины далеких гор, сделать которые своими предстояло его потомкам.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

СМУТНЫЕ ЗАМЫСЛЫ

СМУТНЫЕ ЗАМЫСЛЫ Само собой разумеется, я разговаривал с Борисом и Иной, а потом и с Андреем о терроризме. Андрей мою склонность не одобрил и категорически отверг такое для себя. Суть моей позиции сводилась, коротко говоря, к следующему. С моральной точки зрения можно

Достижения старца

Достижения старца До Тохтамыша еще никогда Тимуру не встречался противник, равный ему силой, и ему стоило немало трудов разгромить Золотую Орду. Тамерланом были даны десять значительных сражений, сто боев, но всякий раз небольшим и маломощным странам, неспособным

Академик Велихов и экспорт меди

Академик Велихов и экспорт меди С. А.: Потом, когда рынок немного отрегулировал экспорт, может, спецэкспортеры и стали не нужны, но сначала без них была полная неразбериха!Вот, например, ко мне пришел академик Велихов и говорит: «Дай мне лицензию на 900 000 тонн меди. Надо за

Коварные замыслы

Коварные замыслы Что ещё, казалось бы, можно придумать после глобального исследования проблемы покровительства, так блестяще проведённого Егором Кузьмичём? Оказывается, можно. А это под силу оказалось некоему клубу «Олимпас», который выпустил книгу Сергея Плеханова

Наши достижения

Наши достижения У каждого, конечно, свои странности. У меня их четыре. Я ненавижу:— сидеть в кино,— слушать радио,— ждать поезда,— и давать интервью.От этих вещей меня размаривает сон. И особенно последнее.Но, увы, интервью неизбежны. В особенности перед концертом.Мой

БОЛЬШИЕ ЗАМЫСЛЫ

БОЛЬШИЕ ЗАМЫСЛЫ Работа в Кингс-колледже требовала уже куда больше времени, чем в Абердине, — лекционный курс продолжался девять месяцев в году. Время для научной работы приходилось урывать по утрам, пока не встали еще Кетрин и ее брат, приехавший в Лондон на серьезную

Смелые замыслы

Смелые замыслы После возвращения на родину Амундсен два года подряд ездил по Европе и Америке, делая доклады о своём путешествии через северо-западный проход. Он собрал крупную сумму денег и расплатился со всеми своими кредиторами и с особенным удовольствием отдал долг

Новые замыслы

Новые замыслы М. П. Погодин[1] – С. П. Шевыреву[2] 30 июня 1832 г.…Нов[остей] лит[ературных] писать не хочется: скоро приедешь. Гоголь-Яновский написал две части повестей малорос[сийских] волшебных – много прекрасного. – Он здесь…Рукописи ПБЛ (ср. «Русс. Архив»,

Достижения медицины

Достижения медицины Тем не менее у Кеннеди была одна серьезная слабость, и если бы политические противники о ней узнали, то это положило бы конец его карьере.В 1947 г. после многочисленных безуспешных обследований врачи наконец нашли объяснение целому букету болезней,

ХV. ПОСЛЕДНИЕ ЗАМЫСЛЫ

ХV. ПОСЛЕДНИЕ ЗАМЫСЛЫ Семь больших картин, составляющих наследие Сурикова, являются вехами не только в развитии его творчества, но и в личной жизни. У Сурикова не было жизни вне труда и творчества, а направление его труду всегда давал замысел большой картины, которая

Замыслы и свершения

Замыслы и свершения Шло четвертое лето Великой Отечественной войны. Огненный вал наступления советских войск неудержимо катился на запад. Пламя войны теперь полыхало на вражеской земле. Неся огромные потери и отступая, гитлеровский вермахт яростно сопротивлялся, но

15 Привкус меди во рту (Детское Село 1927–1928)

15 Привкус меди во рту (Детское Село 1927–1928) Замыслы новых книг. Лето 1927 года: работа над «прозаическим бредом» («Египетская марка»). Ночной кошмар и самосуд, исчезновение музыки, смерть певицы. «Страх берет меня за руку и ведет». Мнимое благополучие в Детском. Писатель вне

Превратности и достижения

Превратности и достижения В 1947 году 17-летний Джордж уехал из родной страны с суммой денег, которой хватило только на дорогу в один конец. Чтобы как-то существовать, будущему миллионеру приходилось трудиться целыми днями, ведя полуголодное существование. В 1949 году Сорос

Нижний Тагил. Часть 3: Демидовский завод

В заключительной части о Нижнем Тагиле - рассказ о старом Демидовском заводе, работавшем в 1725-1987 годах, а затем превращенном в музей. В принципе, такие заводы есть во многих уральских городах - но в Нижнем Тагиле наличие металлургического комбината полного цикла позволило остановить и музеефицировать старый завод без ущерба для города.

. В уральских городах завод - это кремль, а жилые районы - это посад. Так пройдёмся же по Нижнетагильскому кремлю!

Завод сохранил традиционную планировку "от плотины" на речке Тагил. На одном берегу - производственная часть, на другом - административная. Со второй и начнём.

Заводоуправление - это не контора завода. На Урале существовала особая административная единица - горнозаводские округа, объединявшие по 5-10 заводов. Как правило, весь округ (а не отдельные заводы) имел одного владельца, то есть был своеобразным территориально-производственным комплексом. В 1860-е годы на Урале было 6 казённых и 39 частных горнозаводских округов (плюс отдельные Олонецкий в Карелии, Колыванский на Алтае и Нерчинский в Забайкалье). Атрибуты окружного центра - Заводоуправление и дом горного начальника.

Здание заводоуправления - П-образное в плане, во дворе (на кадре ниже виден слева) Лабораторный флигель: функции заводоуправления были весьма разнообразны. Ныне постройки заняты музеем - в основном здании выставочный зал, в корпусе на переднем плане - собственно музей (очень интересный, зайдите обязательно!):

У входа - макет паровоза Черепановых. Хотя Нижний Тагил называют иногда "родина российских железных дорог", железные дороги на конной тяге были на российских заводах еще в 18 веке, старейшая - в нынешнем Петрозаводске. Однако в Тагиле в 1833 году Ефим и Мирон Черепановы (отец и сын) создали первый отечественный паровоз. Откуда взялось утверждение, будто они изобрели паровоз вообще - я не знаю: в 1832 году Демидов командировал нескольких своих крепостных инженеров в Англию специально с целью изучения английского паровозостроения. В 1834 году была построена экспериментальная линия длиной 854м и с колеёй 1645мм. Пароход (то есть паровоз) развивал скорость 14-16км/ч.

Далее планировалось соединить железными дорогами Нижнетагильские заводы и рудники, но дело не заладилось, и причиной тому была вовсе не "традиционная русская косность и продажность начальство", как принято думать: ведь в те годы еще не была налажена угледобыча, единственным топливом могли быть дрова, а на Урале к тому времени назревал жесточайший топливный кризис, так как почти все леса были вырублены - даже по моим фотографиям видно, что лес тут в основном очень жиденький. Конная тяга и плотины оказалась рентабельнее, чем паровозы и паровые машины.
Тем не менее, Горнозаводский Урал был в одном шаге от строительства первых в России железных дорог в современном смысле.

Также около музея - глыбы руды и экспозиция заводской продукции: прокат, рельсы, колёса. Удивительно, что всё это не разграбили охотники за металлоломом в 1990-е годы. На заднем плане Лабораторный флигель:

Вид от музея на горловину Уральской улицы. В середине - Художественная галерея, о которой я писал в прошлой части (там хранится Тагильская Мадонна начала 16 века - вероятно, работы Рафаэля). А по бокам - корпуса Провинатских складов:

Одни из самых интересных в архитектурном плане зданий Нижнего Тагила, склады были построены в конце 18 века, в стилистике петровской эпохи. Ныне Верхние склады занят музеем природы, нижние - сувенирным магазином:

Вид у них прямо-таки средневековый:

Большинство экспонатов - начала 19в.. То есть это техника той эпохи, когда машины работали от плотин, домны топились дровами, рабочая сила была подневольной, а продукцию вывозили по рекам на деревянных барках, порой разбивавшихся о "бойцы" - скалы у речных порогов.

И для той эпохи Урал был мощнейшим металлургическим районом мира, оставляя позади и Англию, и Голландию, и Швецию. Но как это часто бывает, сменились эпохи, и Горнозаводской Урал оказался не готов к наёмным рабочим, паровым машинам, железным дорогам.

Вододействующий молот 18 века:

А по другую сторону от заводоуправления - собственно Демидовский завод:

Левее границы кадра - пруд и Лисья гора. На переднем плане - плотина, сердце города и завода. Ведь как уже говорилось, уральские заводы были вододействующие, плотина приводила в действие все остальные механизмы. В нынешнем виде Тагильская плотина построена в 1880-е годы, однако сама по себе она ровесница города.
Общий вид завода с Лисьей горы я уже показывал, хотя бы на заглавном кадре. А вот так завод выглядит с земли:

Здесь же - схема завода с датами:

А около схемы - несколько раритетов, в том числе затвор старой плотины 18 века:

Основной ансамбль завода - конец 19 - начало 20 века. В общем-то, сами по себе его постройки не уникальны, встречаются на Урале и более старые цеха, причём действующие. Да и у завода в целом аналоги есть. Тем не менее, сходный по характеристика завод-музей Фёльклинген в Германии входит в ВКН ЮНЕСКО - то есть Тагильский завод достоин такого статуса.

Но вот с посещением завода всё достаточно сложно. Во-первых, он совершенно не обустроен для посетителей, без присмотра ходить там просто опасно; во-вторых, часть завода (вероятно, котельная) действует; в-третьих, к чужакам без присмотра на Урале вообще не привыкли. Словом, осмотреть его можно только с экскурсией, по предварительной заявке, и стоит это 600р.. На Невьянской башне схема та же - но там намного выше вероятность примкнуть к группе.
Впрочем, Демидовский завод можно неплохо рассмотреть и снаружи, не заходя на территорию. Что и предлагаю сделать. Вот только о функциях большинства построек я не знаю - очень надеюсь, что мне кто-нибудь подскажет.

Основной двор завода - наиболее аутентичная его часть, сохранившая облик конца 19 века. Характерные островерхие цеха выглядят почти средневеково. Подозреваю, что из-за отсталости Урала тех времён облик цехов запаздывает лет на 20-30.
Особенно зрелищен вот этот цех - судя по карте, часть доменного комплекса (отдельные постройки которого сохранились с 18 века - не это ли здание конкретно?):

Прокатный цех (1902):

И механизмы прокатного стана (приводные колёса и валки) двух разных эпох, лежащие перед ним:

Со стороны речки двор замыкает цех металлоконструкций (1929):

На Тагил выходит и стоящая за цехом контора (1930, конструктивизм):

Просто виды заводского двора:

Вообще, при написании этого поста я реально пожалел, что не записался на экскурсию. При поиске сведений в интернете ощутил полное бессилие понять, что тут есть что!

Самая зрелищная часть завода, и одновременно самая поздняя (1930-е годы) - домна:

К ней примыкает сзади и цех с двумя трубами. О возрасте домиков с двускатными кровлями сказать сложно. Ведь цеха 18в. были по сути просто большими мастерскими и выглядели примерно так.

На заднем плане - водонапорная башня и электроподстанция 1920-х годов.
На домне же сохранён участок рельсов с танк-паровозом (то есть паровозом без тендера - угольного прицепа, более компактный и менее мощный, поэтому обычно танк-паровозы были маневровыми):

Другие части завода хорошо видны сверху, и Лисьей горы. Например, здесь виден Энергетический цех (1913, жёлтый в центре), Механическая фабрика (1840-е, двускатное здание на заднем плане), и конечно же каупер (воздухонагреватель доменной печи) - чёрная башня на переднем плане:

А здесь хорошо видна фермовая кровля мартеновского цеха (. ):

Дальняя от плотины часть завода:

Здесь воссоздан облик грузовой станции и подъездных путей, куда я пролез через дыру в заборе:

Теперь посмотрим на завод с Горбатого мостика (о котором я писал в прошлой части). На переднем плане - повреждённый пожаром комплекс конюшен, то есть такое протодепо:

Цеха с двускатными кровлями - одни из самых старых на заводе, 1840-х годов, использовались как механическая фабрика:

С другой стороны - экспозиция заводской техники начала ХХ века:

Например, разливочная машина 1930-х годов - разливала она расплавленный металл по формам:

Словом, советую всё-таки обращаться к услугами музейных экскурсоводов. Да, это дорого и неудобно. Но Урал вообще такой край - неудобный. Это замкнутый мир, живущий по своим законам, и открыться внешнему миру пока смогли лишь крупнейшие города. Нижний Тагил - самый яркий представитель настоящего Горнозаводского Урала как он есть. Город страшный и мрачный - но при этом очень интересный и зрелищный; его красоты и древности надо еще суметь увидеть за гарью, смогом, вонью окалины и множеством гопников (да и нормальные тагильчане в большинстве своём вежливостью и обходительностью не отличаются).
И если уж Вы приехали на Урал - принимайте его законы.

А мой путь лежал на север.

УРАЛЬСКАЯ БЫЛЬ-2010.
Вступление. Фотообзор путешествия.
Пермь..
Пермь. По центру.
Пермь. Пермь-Первая и музей современного искусства.
Пермь. Мотовилиха.
Пермское Прикамье.
Кунгур. По городу.
Кунгурская ледяная пещера.
Пермь-36. Последний лагерь ГУЛага.
Горнозаводской Урал.
Невьянск. Столица Демидовых.
Быньги. Урал старообрядческий.
Нижний Тагил. Лисья горка.
Нижний Тагил. По городу.
Нижний Тагил. Демидовский завод.
Северный Урал
Североуральский промышленный узел.
Краснотурьинск.
Североуральск.
Екатеринбург.
.

Как устроена доменная печь во времена демидова

Дугнинский чугунолитейный завод. фотография начала XX века [О.В.Мосин, С.А. Мосина]

ДЕМИДОВЫ И ДУГНЕНСКИЙ ЗАВОД

Дугна - небольшой поселок Ферзиковского района в 18 км. от райцентра, в 50 км. от Калуги вниз по реке Оке, при впадении в нее реки Дугны. Раннее это было село, называемое Дугнинский завод. Этот поселок знаменит тем, что здесь в начале XVIII века основателем российской металлургии горнозаводчиком Никитой Демидовым был основан один из первых чугунолитейных заводов Калужской области.

С Дугнинским заводом связан расцвет металлургической промышленности Калужского края, да и в целом всей России. Основатели отечественного чугунолитейного дела - заводчики Демидовы выбрали наши места не случайно. И сейчас эту местность называют Калужской Швейцарией. Богата она полезными ископаемыми - запасами каменного и бурого угля, нерудными строительными материалами (известняками, керамзитовыми и огнеупорными глинами), фосфоритами и железорудными месторождениями, которые встречаются в Калужской области повсеместно (главные месторождения в Жиздре и на реке Протве). Другая железная руда - серный колчедан, который в большом количестве добывался в Боровском и Медынском уездах. Из серного колчедана производили, в основном, серную кислоту и, отчасти, железный купорос. В Калужской области имелись и около 40 месторождений каменного и бурого угля. Наличие такого хорошего топлива как каменный уголь, способствовало деятельности чугунолитейных заводов в Калужском крае. Близость реки Оки и соседство с Тульской областью создавали благоприятные предпосылки для доставки тульской железной руды к заводам по сплавной реке Оке. Наличие постоянных запасов воды было крайне необходимо для функционирования доменных печей.

Переработка железных руд и чугуна в Калужской губернии началась с давних пор. Его получали тогда, главным образом, из бурого железняка. Процесс восстановления железа из руды проводился в доменной печи. В дальнейшем из этого железа и получали качественный литейный чугун. Уже в середине XVII века на территории нашей области работали первые вододействующие доменные заводы - Поротковский (Протвинский на реке Протве (в старину Поротва)) и Угодский, которые в 1656 и 1678 гг. арендовали голландцы Акема и Марселис. Затем Вахромей Миллер построил еще один молотовый завод севернее Угодского и Боровского уездов, на реке Истье. Примечательно, что в этой местности были открыты целебные источники минеральных вод. В 1722 году сюда приезжал сам Петр I, который лично осмотрел заводы и лечился минеральной водой.

Прибывший в Калужскую губернию в 1700 году для устройства заводов горнозаводчик Никита Демидов был хорошо осведомлен о богатствах Калужского края и значении черной металлургии в экономике молодой России. Заручившись личным поручительством Петра I, он одним из первых начинает развивать в наших местах отечественную металлургию и производство металла. Заложенные им заводы на реке Дугне (Дугнинский завод, основан Н. Демидовым в 1702 году), реке Брынь, ("Брынский завод", построенный Н. Демидовым в 1726 году), чугунолитейный завод у деревни Верхняя Вырка (основан им же в 1740 году, после того как он купил у графа Головина целую Ромодановскую волость с 27 селами и деревнями) - старейшие в Калужской области. В середине XVIII века Дугнинский, Брынский и Выровский заводы ежегодно отправляли на внутренний рынок 19 тысяч пудов железа и, кроме этого, посылали значительное количество железа в Петербург для "заморского отпуску" и другим городам России. Производство железа на этих трех заводах в те времена составляло от 40 до 70 тысяч пудов в год, что соответствовало выплавке примерно 60-100 тысяч пудов чугуна. К Демидовским заводам на территории Калужской области также относилось чугунолитейное производство на реке Ломпадь (Людиновский чугунолитейный завод, основанный Е. Н. Демидовым в 1755 году) и Сукремельский завод, построенный прапорщиком П. Е. Демидовым в 1797 году, и реке Черепеть (Ханинский и Богдано-Петровский заводы, основанные в конце XVIII - начале XIX века П. Е. Демидовым).

Впервые село Дугнинский завод упоминается в 1689 году в связи со строительством здесь "железного завода". В 1690 году строящийся завод перешел к Льву Нарышкину, а в 1702 году грамоту на строительство получил Никита Демидов. В 1715 году завод унаследовал Никита Никитич Демидов, первую плавку чугуна завод произвел в 1720 году. Руду для Дугненского завода поставляли из под Тулы, а леса были поблизости. Главной транспортной артерией являлась река Ока. В 1766 году завод выработал 189 тысяч пудов чугуна и 29 тысяч пудов железа. В расцвет Калужского наместничества в 1785 году на заводе были установлены еще две доменные печи, выпускавшие за год 140 тысяч пудов чугуна который частью сбывался на месте, а большею частью отвозился для переплавки на железо в Людиновский и другие заводы.

В 1796 году недалеко от старого Акинфий Демидов построил Ново-Дугненский завод с плотиной и домной, который продолжал развиваться в последующие времена. Во время Отечественной войны 1812 года Дугнинские металлурги по заданию М. И. Кутузова отливали для нужд русской армии картечь и ядра. Позднее завод выпускал и известное на всю Россию художественное литьё. Дугнинскими мастерами отлиты барельефные плиты для постамента памятника князю Владимиру, установленного в середине XIX века в Киеве на Подоле.

В 1861 году на заводе работали 180 литейщиков, 4 горновых, 6 кузнецов, 30 молотобойцев, 13 слесарей, 6 мастеров. Условия работы в те времена были очень тяжелыми. 16 мая 1861 года член комитета по устройству быта помещичьих крестьян Калужской губернии П. Н. Свистунов, ревизовавший завод, доносил о жалобах рабочих на тогдашнего арендатора завода Новикова - на плохие условия труда, низкой заработной плате, незаконных штрафах и вычетах. Недовольства рабочих переросли в стихийные волнения в феврале 1862 года и в сентябре 1865 года, и прекратились лишь после вмешательства полиции и военных частей калужского гарнизона.

Забастовки рабочих, социально-экономические условия тех лет, революционная агитация, моральная атмосфера в обществе - все это приводило к спаду производства. В середины XIX века завод часто переходил из рук в руки, одно время принадлежал купцу Д. Д. Лаврову и бездействовал, в 1910 году - Шарутину, генерал-майору Е. А. Погожину. В начале 20-го века главным арендодателем на Дугненском чугунолитейном заводе значился калужский купец Никита Гаврилович Баранов, родители которого были оседлыми жителями Дугненского завода - отец и дед работали мастеровыми на этом заводе. Работало в те времена на заводе 450 рабочих (зарплата - 87 тыс. рублей в год). В 1912 году годовой выпуск продукции составлял 154 тыс. рублей в год. Из домны выплавлялось 90 тыс. пудов изделий, в том числе штыка - 70 тыс. пудов. Из вагранки отливалось 80 тыс. пудов разных изделий: горшков - 35 тыс. пудов; котлов - 20 тыс. пудов; сковород - около 20 тыс. пудов; печей - 8 тыс. пудов; вьюшек - 12 тыс. пудов; задвижек - 10 тыс. пудов; плит - 5 тыс. пудов и других предметов - 10 тыс. пудов (по данным Д. И. Малинина).

В 1815 году сын Евдокима Никитича - прапорщик Петр Евдокимович Демидов построил Ханинский чугунолитейный завод на реке Черепети, недалеко от калужского села Ханино. " Этот чугунолитейный завод существовал с давних времен. В 1840 году он числился за братьями Засыпкиными, в 1910 - за калужскими купцами Барановыми. В нем, по указу горного правления 1815 года, дозволено устроить доменный горн и пр. на место бывшего в Одоевском уезде Мезгей-Мешвянского завода, уничтоженного за истощением лесов и по случаю прорыва плотины. Мощность домны Ханинского завода позволяла производить в год до 80 тыс. пудов чугуна, из которого завод изготавливал до 60 тыс. пудов изделий, в том числе эмалированной посуды. В 1912 году на заводе работало 357 рабочих (годовая зарплата - 64 тыс. руб.) Из домны выплавлялось 78 тыс. пудов изделий, из вагранки штыка - 60 тыс. пудов. Из них 32 тыс. пудов шло для эмалировочного завода на горшки, котлы, сковороды и др. Остальные 106 тыс. пудов шли на горшки - 30 тыс. пудов; котлы - 15 тыс. пудов; сковороды - 15 тыс. пудов; печи - 5 тыс. пудов; вьюшки - 10 тыс. пудов; задвижки - 10 тыс. пудов; дверцы - 12 тыс. пудов. В 1910 году купцы Барановы организовали при заводе лечебницу на 5 коек с земским врачем Н. С. Полюбиным и фельдшером Г. В. Ермаковым (позднее преобразована в Ханинский лазарет братьев Киселевых на 15 коек). На их средства было при заводе также было открыто начальное училище и народная изба-читальня.

Наконец, 10 февраля 1788 года прапорщик П. Е. Демидов пустил в pa6oтy Богдано-Петровский завод, расположенный в вотчинном селе Русанове Калужского уезда. Находился он в четырех верстах от села Ханино. Численность рабочих на этом заводе составляла 172 человека (зарплата - 30 тыс. руб.) (данные 1912 г.). Литья на нем выплавлялось около 65 тыс. пудов в год, из них - изделий из штыка 40 тыс. пуд. Ассортимент продукции завода напоминал ассортимент Ханинского завода. Литье с этих заводов сбывалось по всей России - в Сибирь, Закаспийский край, Закавказье.

Из трех основанных в нашей местности Демидовыми заводов, Дугнинский завод с его старыми корпусами функционирует и поныне. В первые годы Советской власти на Дугненском заводе производили печную фурнитуру, чугунную кухонную посуду, печи для железнодорожных вагонов в том числе и к тракторам "Фордзон". В годы Великой Отечественной войны завод выпускал военную продукцию - корпуса к гранатам и "лимонкам". В послевоенные годы на заводе изготавливали водозапорную арматуру. В экономических условиях рынка завод осваивает новые технологии по выпуску отечественной бытовой продукции из металла и чугуна, которая известна во всей Калужской области.

Более трехсот лет прошло с тех пор, как на территории нашей области возникли первые Демидовские заводы. С тех пор жизнь изменилась. Наша страна превратилась в могучую индустриальную державу. И теперь новое молодое поколение калужан осваивает черную металлургию в Калужском крае.

Олег МОСИН,

Литературные источники: Д. И. Малинин. КАЛУГА Опыт исторического путеводителя по Калуге и главнейшим центрам губернии. Калуга. Губернская типография. 1912 г. стр. 205 (заводчик Н. Г. Баранов); Памятные книжки Калужской губернии за 1910-1916 гг, стр. 91, стр. 141; ГАКО, ф. 30, оп. 1, д. 529, оп. 7, д. 406; ГАКО, ф. 32, оп. 2, д. 807; ГАКО, ф. 33, оп. 2, д. 1685, д. 2221.

Читайте также: