Дом из окна миссис томпсон

Обновлено: 24.04.2024

18 коротких и интересных произведений для подготовки к итоговому сочинению по литературе

Итоговому сочинению быть! Несмотря на пандемию, ограничения, самоизоляцию и все сложности вынужденного дистанционного обучения. Уже меньше чем через месяц — 2 декабря — одиннадцатиклассникам предстоит написать сочинение, выбрав для себя самую близкую и понятную тему из пяти предложенных направлений: «Забвению не подлежит», «Я и другие», «Между прошлым и будущим: портрет моего поколения», «Время перемен», «Разговор с собой». Цель же у всех одна — получить зачет.

Педагоги-словесники уже научились готовить детей к этому испытанию. Они не питают иллюзий, что все ученики в классе перечитают школьную программу по литературе и заготовят по десятку оригинальных примеров и аргументов по каждому направлению. Они стараются подходить к делу творчески и в то же время практично. Выбирая для анализа небольшие по объему произведения, которые легко осилить за один вечер и один урок.

ЗАБВЕНИЮ НЕ ПОДЛЕЖИТ

Исторические события, общественные явления, произведения искусства, память о которых не имеет срока давности.

3. Подборка блокадных дневников на «Арзамасе»: arzamas.academy (Там и весь курс любопытный.)

Я И ДРУГИЕ

Человек среди людей; проблема конфликта, понимания, что значит «быть собой».

МЕЖДУ ПРОШЛЫМ И БУДУЩИМ: ПОРТРЕТ МОЕГО ПОКОЛЕНИЯ

Культурные запросы, литературные пристрастия, жизненные оценки, отношения с семьей и обществом.

ВРЕМЯ ПЕРЕМЕН

Тема изменений, открытий, вызовов, стоящих перед человеком и человечеством.

3. Текст о движении BLM: meduza.io .

РАЗГОВОР С СОБОЙ

Внутреннее пространство человека и словесные способы его исследования — вопросы, которые человек задает себе; внутренние переживания; тема совести.

Что влияет на становление внутреннего мира человека? Аргументы Д. Уоллес «Вид из окна миссис Томпсон», биография Александра I (Итоговое сочинение)

С давних времен люди задумывались над вопросом о том, что может влиять на становление внутреннего мира человека. Я считаю, что на становление внутреннего мира человека, а это есть социализация, влияет прежде всего первичная среда обитания, то есть речь идет о родителях, близких друзьях, школьных преподавателях, так как именно в этой сфере ребенок проходит первые шаги в становлении личностью, а также имеют место отрицательные события из жизни, которые оставили за собой размышление о том, как надо правильно жить для предотвращения прошлых ошибок и изменили внутренние принципы человека, повлияв на его личное мнение и мировоззрение.

Нужно уникальное сочинение?

Напишем в течение 3 часов.

Наши эксперты проверят Ваше сочинение по критериям ЕГЭ

Эксперты сайта Критика24.ру - учителя ведущих школ и действующие эксперты Министерства просвещения Российской Федерации.

Для подтверждения своих мыслей обращусь к читательскому опыту.

В произведении Уоллеса "Вид из окна миссис Томпсон" говорится об ужаснейшем историческом событии, которое не оставило никого равнодушным. Это связано с падением башен-близнецов, когда людей сплотило одно большое горе и они стали объединяться для того, чтобы пережить всю боль и страдание вместе. Множество людей, услышавших о такой трагедии задумались о близких людях и телефонные провода трещали от количества звонков в тот день, которые передавались от родных друг другу. Из-за сложившегося обстоятельства люди поменяли свое отношение к жизни и к миру в целом, почувствовав тонкую грань между жизнью и смертью, а также ощутив на себе всю хрупкость и жестокость времени.

На основе вышеизложенного аргумента, можно говорить о том, что на становление личного воззрения на мир и внутреннюю целостность человека влияет прежде всего обширные исторические события, повлекшие за собой утраты и осознание человеком в этот момент ключевых составляющих жизни и места человека в ней.

Для более подробного рассуждения тезиса обратимся к истории. Александр I — император Российского государства первой четверти XIX века. В своём правлении политика Александра делилась на два направления — либеральная и консервативная. Такая неопределенность во многом было результатом воспитания императора, которая давалось бабушкой-Екатериной Второй и отцом-императором Павлом Первым, так как бабушка воспитывала в юном императоре черты консервативной политики и важности самодержавия, в то время, как отец прививал любовь к народолюбию и либерализму. Так, будущий император рос в семье с противоположными взглядами на устройство жизни, а так как сам был юн и глуп пытался угодить обеим воспитателям. Поэтому, после смерти бабушки и отца Александр Первый остается наедине с собой и своим внутренним миром, в котором шла борьба между великим консервативным взглядом и либеральной политикой.

На основе вышеизложенного можно сказать о том, что на становление духовного составляющего человека влияет прежде всего семья, в которой он получает воспитание от родителей и принципы, придерживающих в последующем будущем.

Думаю, приведенных мною аргументов достаточно для подведения итога. Итак, на становление внутреннего мира человека влияет его близкое окружение и первичные агенты социализации в маленьком возрасте и крупные исторические события, пережитые или переданные в более зрелом для рассуждении о своем месте в жизни возрасте человека.

DFW 9/11

Синекдоха
Истинные представители Среднего Запада, жители Блумингтона, не то чтобы недружелюбны, скорее скрытны. Незнакомец тепло улыбнется вам, но за этой улыбкой вовсе не последует типичная болтовня из тех, что мы обычно слышим в залах ожидания или в очередях. Но теперь, спасибо Кошмару, нам есть о чем поговорить, словно мы все каким-то образом были там и видели эту катастрофу.

Пример : из разговора в очереди на заправке Burwell Oil (которая больше напоминает супермаркет Neiman Marcus, ибо расположена в самом центре города напротив двух главных улиц, и еще там самые низкие цены на табак, не заправка, а муниципальное сокровище) между женщиной-кассиром в фартуке с логотипом Osco и мужчиной в джинсовой куртке (которую он превратил в жилет, отрезав рукава): «Мои мальчики думали, что это какой-то фильм, типа „Дня независимости“, пока не обнаружили, что этот фильм крутят по всем каналам» (женщина не упомянула возраст детей).

Среда
Флаги всюду. Дома, офисы. Это странно: я не видел, как вешают флаги, но к утру они были повсюду. Большие, маленькие, обычные, флаги размером с флаг. У многих домовладельцев здесь рядом с входной дверью есть специальные кронштейны для флагов, те, что привинчивают на четыре крестообразных винта. Плюс тысячи маленьких, ручных флажков-на-палочках, которые мы обычно видим на парадах, в некоторых дворах весь газон утыкан десятками флагов, словно они как-то выросли здесь за ночь. Люди, живущие вдоль сельской дороги, прикрепляют маленькие флаги к своим почтовым ящикам. Флаги прикреплены к радиаторным решеткам и антеннам автомобилей. У некоторых зажиточных людей есть флагштоки; их флаги приспущены. Жители домов вокруг Франклин-парка и дальше по восточной стороне вывесили огромные, многоэтажные флаги прямо на фасадах своих домов, как хоругви. Где люди покупают флаги таких огромных размеров, или как они крепят их на домах, или когда они это делают, — для меня загадка.

Мой сосед — бухгалтер на пенсии и ветеран ВВС США. Его способность ухаживать за домом и газоном можно описать лишь одним словом: «феноменальная». У него во дворе стоит анодированный флагшток обычного размера, установленный в основание из восьмидюймового армированного цемента, и это не очень нравится соседям, потому что им кажется, будто флагшток притягивает молнии. Он говорит, что просто приспустить флаг недостаточно, существует специальный этикет: сначала ты должен поднять его на самую вершину и затем спустить на середину. В противном случае это будет выглядеть как оскорбление. Его флаг натянут и хлопает на ветру. Он, несомненно, самый большой на нашей улице. Еще слышно, как ветер шумит в кукурузных полях на юге; этот звук отдаленно похож на шум прибоя, который слышен, когда стоишь в двух дюнах от побережья.

В фале флагштока мистера Н. есть металлические элементы, они звякают о флагшток в ветреную погоду, и это тоже не нравится соседям. Наши дворы совсем рядом, и сейчас он стоит на стремянке и полирует флагшток специальной мазью и замшевой тряпочкой — серьезно, я не прикалываюсь — хотя, я вынужден признать, что в это воскресное утро его металлический флагшток действительно сияет как Божий гнев.
— Ваш флаг чертовски хорош, мистер Н., и флагшток тоже.
— Еще бы. Он стоит немалых денег.
— Сегодня флаги везде этим утром, вы видели?
— Он смотрит вниз, на меня, и улыбается, немного мрачно.
— Впечатляет, а?
Мистера Н. вряд ли можно назвать дружелюбным соседом. Я знаю его лишь потому, что моя церковь и его церковь играют в софтбол в одной лиге; и он преданно служит своей церкви, помогая вести командную статистику. Мы не то чтобы очень уж близки. И тем не менее он первый, кого я спрашиваю:
— Скажите, мистер Н., вот, предположим, приедет к нам иностранец или репортер, или типа того, и спросит, какой смысл вывешивать все эти флаги после всего, что случилось вчера, — что бы вы ответили ему?
— Ну (он смотрит на меня с тем же выражением лица, с которым обычно смотрит на мой газон), чтобы показать, что мы, американцы, поддерживаем друг другах 1

Вся штука в том, что в среду у всех возникла внутренняя нарастающая необходимость вывесить флаг. Если поднять флаг — это жест, то, мне кажется, после определенного количества поднятых флагов наступает момент, когда не иметь флага — тоже жест, гораздо более выразительный. Хотя довольно сложно понять, что именно такой жест значил бы. Что, если у кого-то просто нет флага? Где все эти люди взяли флаги, особенно маленькие, на почтовых ящиках? Неужели они все остались с 4 июля, и люди их хранят, как рождественские украшения? Как так случилось, что все вокруг одновременно решили вывесить флаги? В телефонном справочнике нет номера компании, торгующей флагами. В какой-то момент вокруг моего дома возникло напряжение. Никто, конечно, не проходит мимо и не останавливает автомобиль, чтобы спросить: «Эй, а почему у тебя во дворе нет флага?» — и все же мне все легче и легче представить, как люди думают об этом. Даже полуразрушенный дом в конце улицы, который все считали заброшенным, обзавелся своим маленьким флагом на палочке, в сорняках, рядом с дорогой. Ни один из магазинов Блумингтона, оказывается, не торгует флагами. В большом сувернирном магазине в центре города есть только барахло для Хэллоуина. Лишь немногие магазинчики открыты, но даже те, что закрыты, помечены флагами. Это выглядит почти сюрреалистично. Есть надежда, что флаг можно раздобыть в здании VFW (Veterans of Foreign Wars — организация Ветеранов Иностранных Войн), но они откроются только в 12, если вообще откроются (у них есть бар). Кассирша в Burwell Oil упоминает ужасный магазин KWIK-N-EZ (KWIK-N-EZ — сеть дешевых придорожных магазинов в США) на шоссе I-55, где вроде бы видела пластиковые флажки на вешалках с банданами и бейсболками NASCAR, но к моменту, когда я добрался туда, все флаги уже раскупили, просто смели с прилавков. В этом городе не осталось ни одного флага — это жестокая реальность. Украсть у кого-нибудь со двора — точно не вариант. Я стою в свете флуоресцентных ламп в придорожном магазине KWIK-N-EZ и боюсь возвращаться домой. Сколько людей погибло, а я психую из-за того, что у меня нет флага. Мне удается сдерживать нервозность, но люди начинают подходить ко мне и спрашивать, все ли в порядке, и мне приходится врать, я говорю, что это реакция на Бенадрил (а это на самом деле может быть так).

А дальше — фото в пол страницы: ученик центральной католической школы Блумингтона читает молитву в память о жертвах Кошмара, а это значит, что фотограф газеты зашел в церковь и хлопнул вспышкой прямо в лицо искалеченному трагедией ребенку, прямо во время молитвы. Редакторская колонка за 12 сентября начинается так: «Бойня, которую мы наблюдали через объективы камер жителей Нью-Йорка и Вашингтона, до сих пор кажется всего лишь голливудским фильмом с рейтингом R». Блумингтон, город с населением в 65.000 человек, в самом центре штата, чрезвычайно, решительно плоского, так что окраины города видно издалека. Здесь проходят три крупные магистрали и несколько железнодорожных линий. Город расположен почти ровно посередине между Чикаго и Сент-Луисом и изначально задумывался, как железнодорожный узел. Блумингтон — город, где родился Адлаи Стивенсон [американский политик] и вырос подполковник Блейк из сериала M*A*S*H. Так же у Блумингтона есть город-побратим, Нормал, но он построен вокруг университета и на Блумингтон никак не похож. Суммарное население обоих городов — примерно 110.000 человек.

Как и у всех городов Среднего Запада США, единственная отличительная черта Блумингтона — его благосостояние. Его устойчивость к спадам. Отчасти это благосостояние поддерживается благодаря земле, настолько плодородной и дорогой, что обычные люди даже не могут прицениться.

Блумингтон также национальная штаб-квартира «Стейт Фарм» — великого темного бога страховки американского потребителя, который, по сути, владеет всем городом и из-за которого вся восточная сторона Блумингтона застроена небоскребами из матового стекла, дорогими типовыми кварталами и шестиполосной кольцевой дорогой с торговыми центрами и франшизами, добивающими старый центр, плюс взывал разрыв между двумя классами и культурами города, которые так ярко символизируют вседорожник и пикап соответственно.

В Б. если у вас нет телика — значит, вы будете вечно ходить в гости к соседям, которые никогда не смогут понять, как можно жить без ТВ, и все же будут уважать ваше желание посмотреть телевизор и потому без проблем предоставят вам доступ к своему телику, для них это так же естественно, как протянуть руку и помочь подняться упавшему человеку. Это особенно актуально во время кризисных ситуаций, вроде выборов 2000 года или Кошмара, произошедшего на этой неделе. Все, что вам нужно сделать, — это позвонить знакомому и сказать, что у вас нет телевизора: «Ну что ж, друг, тогда давай к нам», — будет ответ.

Вторник
Есть всего дней десять в году, когда Блумингтон прекрасен, и 11 сентября — один из таких дней. Воздух чистый, прогретый и замечательно сухой после нескольких недель такой погоды, когда как будто живешь у кого-то под мышкой. Это время перед жатвой, когда все цветет, и большая часть города ходит под кайфом от Бенадрила, который, как вы, возможно, знаете, придает утру странное ощущение, словно смотришь на мир из-под воды. Что касается времени, мы на час отстаем от Восточного побережья. К 8:00 каждый, у кого есть работа, приходит на нее, а все остальные сидят дома, пьют кофе, борются с аллергией и смотрят «Сегодня» или любую другую американскую программу из (очевидно) Нью-Йорка. Лично я в 8:00, во вторник, был в душе, пытался слушать репортаж о «похоронах» «Чикагских Медведей» по спортивному радио WSCR Чикаго.

Церковь, в которую я хожу, расположена в южной части Блумингтона, неподалеку от моего дома. Большинство людей из тех, кого я знаю достаточно хорошо, чтобы напроситься в гости и посмотреть их телевизор, прихожане этой церкви. Это не та церковь, в которой люди бросаются именем Иисуса и много говорят о Конце Света, но здесь все очень серьезно, и люди в конгрегации знают друг друга довольно хорошо. Насколько мне известно, все прихожане — коренные жители. Большинство из них — рабочий класс или пенсионеры. Есть несколько мелких предпринимателей Многие из них ветераны и/или те, чьи дети в армии или — особенно — в резерве, потому что для большинства местных это единственный способ заплатить за колледж.

Разве это нормально — когда ты не можешь вспомнить, что было два дня назад, не помнишь деталей и порядка событий? Я помню, как в какой-то момент услышал, как сосед стрижет газон, и это звучало совершенно нелепо, но я не помню, чтобы кто-нибудь что-то об этом сказал. Иногда казалось, все молчали, а иногда, — что все говорили одновременно. Еще было много телефонных звонков. Ни у кого из этих женщин не было сотовых (у Дуэйна был пейджер, хотя зачем он ему — непонятно), и единственный телефон висел на стене на кухне у миссис Т. Не все звонки имели смысл. Одним из побочных эффектов Кошмара было непреодолимое желание позвонить всем, кого ты любишь. Ранее мы выяснили, что звонить в Нью-Йорк бесполезно — попытка набрать 212 заканчивалась странным кашляющим звуком из трубки. Люди спрашивали у миссис Т. разрешения, пока она не сказала, ради всего святого, перестаньте просить, просто идите к телефону. Некоторые женщины звонили своим мужьям, которые, оказывается, в ту секунду собрались вокруг телевизоров и радиоприемников на своих рабочих местах; многие начальники были настолько шокированы новостями, что даже не подумали отпустить людей домой. Миссис Т. заварила кофе, но — очередной признак кризиса — за ним надо идти на кухню, хотя обычно он как будто материализуется сам по себе. Именно из дверей на кухню, помню, я и увидел падение второй башни, и не мог понять, не повтор ли это падения первой. Еще один признак осеннего цветения — ты никогда не можешь быть полностью уверен в том, что кто-то действительно плачет, но после двух часов Кошмара с бонусом в виде репортажей о падении самолета на Пентагон и о том, что Буша прятали в бомбоубежище, и о заминированной машине, взорвавшейся в Чикаго (последнее оказалось уткой), практически все в комнате либо плакали, либо были близки к этому. Миссис Томпсон говорит очень мало. Кажется, она не плачет, но и не качается в кресле, как обычно. Смерть ее первого мужа была внезапной и жестокой, и я знаю, что на войне Ф. иногда уходил на боевые вылазки, и тогда она неделями не получала от него новостей и даже не знала, жив ли он вообще.

Дуэйн Брацеро продолжает раздражать, болтая о том, как же все это похоже на кино. Дуэйн, — которому как минимум двадцать пять, но он все еще живет с родителями, пока (предположительно) учится на сварщика, — один из тех людей, которые всегда носят майки цвета хаки и военные сапоги, но никогда даже не мечтают о том, чтобы на самом деле записаться в армию (хотя, если честно, я тоже не торопился туда записаться). У него также есть шляпа, на которой написано SLIPKNOT, и не снимает эту шляпу даже в доме миссис Томпсон. Это, наверно, очень важно — иметь под рукой как минимум одного человека, которого можно ненавидеть.

Как оказалось, причина нервного срыва миссис Р. на кухне — беспокойство то ли за правнучку, то ли за троюродную сестру, которая проходит стажировку в «Тайм», в здании «Тайм-Лайф», или как его там, о котором миссис Р, — и тот, до кого ей удалось дозвониться, — знает лишь, что это головокружительно высокий небоскреб где-то в Нью-Йорке, и теперь она вне себя от беспокойства, и две другие женщины постоянно рядом с ней, держат ее за руки и пытаются решить, вызывать ей доктора или нет (у миссис Р. случались неприятные прецеденты), и единственное доброе дело, на которое я способен, — это объяснить миссис Р, где находится центр Манхэттена. И после становится ясно, что все присутствующие — даже те две дамы, которые в 1991 году вместе с церковным приходом ездили смотреть мюзикл «Кошки» — имеют довольно смутное представление о нью-йоркской топографии и даже не знают, например, как радикально далеко на юге находятся Финансовый район и Статуя Свободы; приходится объяснять, показывая на океан на заднем плане городского пейзажа, который они так хорошо знают (из телевизора). Небольшой урок географии заставляет меня чувствовать себя чужим среди этих добрых людей, и это ощущение растет, пока мы следим за Кошмаром, за тем, как люди бегут по обломкам и пыли. Эти женщины не глупы и не невежественны. Миссис Томпсон знает латынь и испанский, а миссис Войгтландер — сертифицированный логопед; однажды она объяснила мне, что этот странный булькающий звук, который издает диктор NBC Том Брокоу, из-за которого его так сложно слушать, на самом деле дефект речи, называемый глоттальная Л. Одна из женщин, поддерживающих миссис Р. на кухне, заметила, что 11 сентября — это годовщина подписания Кэмп-Дэвидских соглашений. И это стало для меня новостью.

Женщины Блумингтона были, или во всяком случае начинали казаться мне, невинными. Многие американцы, окажись они в этой комнате, были бы поражены полным отсутствием цинизма. Никому и в голову не приходило, например, прокомментировать тот странный факт, что все трое телеведущих на главных каналах сегодня одеты в рубашки с длинными рукавами, или обсудить вероятность того, что волосы Дэна Рэзера не случайно так сильно намазаны гелем, или что на экране постоянно крутят повторы чудовищных кадров, и делают это вовсе не потому, что «кто-то, может быть, только что включил телевизор и еще не видел их». Никто из этих женщин, кажется, не заметил, что бесцветные глаза президента постепенно все ближе и ближе сходились к переносице, пока он читал свою записанную речь, или что некоторые из его фраз были по-плагиаторски идентичны словам Брюса Уиллиса (обратите внимание — в роли двинутого правого) в фильме «Осада», вышедшем пару лет назад. И точно так же они не заметили того, как сильно некоторые кадры по телевизору напоминали сюжеты и сцены из боевиков, от «Крепкого орешка 1-3», до «Самолета президента». Никто из них не был достаточно в теме, чтобы озвучить эту тошнотворную и очевидную постмодернистскую жалобу: Мы Уже Все Это Видели. Нет, они просто сидели там и молились. Ни один человек в доме миссис Томпсон никогда не опустился бы до того, чтобы заставлять всех собраться в круг и молиться вслух, и все же я понимал, что они делают.

Я вовсе не хочу сказать, что все, кого я знаю в Блумингтоне, похожи на миссис Томпсон (например, ее сын Ф. — не такой, хотя он и удивительный человек). Я, скорее, пытаюсь объяснить, что отчасти кошмарность Кошмара происходила от понимания, в глубине души, что если те люди в самолетах и ненавидели Америку, то это была Америка таких, как я, Ф. и бедный придурок Дуэйн, а вовсе не Америка женщин в доме миссис Томпсон.

О каких событиях нельзя забывать? Аргументы К. Г. Паустовский «Новая эра», Д. Уолесс «Вид из окна миссис Томпсон» (Итоговое сочинение)

В нашей истории есть моменты о которых нельзя забывать и являются очень важными для всего человечества. Я считаю, что нельзя забывать о величайших открытиях современности, но и не стоит забывать про катастрофы, трагедии. Для аргументации своей позиции приведу пример из читательского опыта.

В произведении К. Г. Паустовского "Новая эра" рассказывается о первом полете человека в космос. И им был Ю. А. Гагарин, все люди наблюдали за этим событием, миллионы сердец бились напряженно и взволнованно.

Нужно уникальное сочинение?

Напишем в течение 3 часов.

Наши эксперты проверят Ваше сочинение по критериям ЕГЭ

с того момента жизнь поделилась на "до" и "после", это был величайший прорыв, скачок вперед. Двенадцатое апреля 1961 года — день гордости и мужества, о котором должен знать каждый уважающий себя человек. На данном примере мы видим величайшее событие, о котором нельзя забывать.

В произведении Дэвида Уолесса "Вид из окна миссис Томпсон" рассказывается об ужасном историческом событии, произошедшем 11 сентября 2001 года. в этот день пали башни-близнецы. Именно в этот день много людей собрались в доме миссис Томпсон. Все очень напряженно смотрели телевизор, ужасались от увиденного. Этот кошмар заставил каждого задуматься о жизни, позвонить родным и близким, помолиться. Все герои сидели в одном месте, то говорили одновременно, то молчали. Каждый по-своему переживал эту трагедию. На данном примере мы видим, что каждую катастрофу или трагедию не стоит забывать, нужно помнить и ценить каждый миг жизни.

В заключение хотелось бы сказать, что мы должны помнить все великие жизни нашей истории, так и все ужасающие бедствии.

Посмотреть все сочинения без рекламы можно в нашем

Чтобы вывести это сочинение введите команду

/id123698

Обновлено: 2021-04-04 Опубликовал(а): Ekspert Оценка эксперта:

1. Слово "данный" лучше не использовать в сочинениях.

2. Маленький объем.

3. Нет цитирования и литературный терминов.

4. Старайтесь больше анализировать, а не пересказывать.

В целом сочинение неплохое, только следите за объемом, правильным распределением объема по абзацам, про термины и цитаты тоже не забывайте.

Удачи на экзамене.

Эксперты сайта Критика24.ру
Учителя ведущих школ и действующие эксперты Министерства просвещения Российской Федерации.

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Библиотека литературы США (7 стр.)

Мерные всхлипы маслобойки нагнали на миссис Томпсон сперва легкую дремоту, а там и глубокое забытье, от которого она внезапно очнулась с сознанием, что всхлипы уже порядочно времени как прекратились. Она привстала, заслонив слабые глаза от летнего позднего солнца, тянущего расплющенные пальцы сквозь щель между подоконником и краем штор. Жива покамест, слава те Господи, еще ужин готовить, зато масло сбивать уже не надо и голова хотя еще и дурная, но полегчала. Она не сразу сообразила, что слышит, слышала даже сквозь сон, новые звуки. Кто-то играл на губной гармошке, не просто пиликал, режа слух, а искусно выводил красивую песенку, веселую и грустную.

Она вышла из дома через кухню, спустилась с крыльца и стала лицом на восток, заслоняя глаза. Когда мир прояснился и обрел определенность, увидела, что в дверях хибарки, отведенной для батраков, сидит на откинутом кухонном стуле белобрысый верзила и, закрыв глаза, выдувает музыку из губной гармошки. У миссис Томпсон екнуло и упало сердце. Боже ты мой, видать, бездельник и недотепа, так и есть. Сначала черные забулдыги, один никудышней другого, теперь - никудышный белый. Прямо тянет мистера Томпсона нанимать таких. Что бы ему быть порадивей, что бы немного вникать в хозяйство. Ей хотелось верить в мужа, а слишком было много случаев, когда не удавалось. Хотелось верить - если не завтра, то на худой конец послезавтра жизнь, и всегда-то ох какая нелегкая, станет лучше.

Она миновала хибарку осторожными шажками, не скосив глаза в сторону, сгибаясь в поясе из-за ноющей боли в боку, и пошла к погребу у родничка, заранее набираясь духу отчитать этого нового работника со всей строгостью, если дела у него до сих пор стоят.

Молочный погреб, а по сути тоже обветшалая дощатая лачужка, был сколочен на скорую руку не один год назад, когда приспела надобность обзавестись молочным погребом, строили его на время, но время затянулось, и он уже разъехался вкривь и вкось, скособочился над неиссякаемой струйкой студеной воды, сочащейся из маленького грота и почти заглохшей от блеклых папоротников. Ни у кого больше по всей окрестности не было на своей земле такого родника. Мистер и миссис Томпсон считали, что, если подойти с умом, родник может принести золотые горы, да все было недосуг приложить к нему руки.

Шаткие деревянные лавки теснились как попало на площадке вокруг бочажка, где в поместительных бадьях свежим, сладким сохранялось в холодной воде молоко и масло. Прижимая ладонью больное место на плоском боку, а другой заслоняя глаза, миссис Томпсон нагнулась вперед и заглянула в бадейки. Сливки сняты и сцежены в особую посудину, сбит добрый катыш масла, деревянные формы и миски, впервые за Бог весть сколько времени, выскоблены и ошпарены кипятком, в полной до краев кадушке готово пахтанье для поросят и телят-отъемышей, земляной, плотно убитый пол чисто выметен. Миссис Томпсон выпрямилась с нежной улыбкой. Бранить его собралась, а он, бедняга, искал работу, только что явился на новое место и вовсе бы не обязан с первого раза знать, что и как. Зря обидела человека, пускай лишь в мыслях, как же его теперь не похвалить за усердие и расторопность - ведь все успел, и притом в одну минуту. Ступая с обычной осторожностью, она несмело приблизилась к дверям хибарки; мистер Хелтон открыл глаза, перестал играть и опустил стул на все четыре ножки, но не встал и не взглянул на нее. А если б взглянул, то увидел бы хрупкую маленькую женщину с густой и длинной каштановой косой, страдальческим очерком терпеливо сжатых губ и больными, легко слезящимися глазами. Она сплела пальцы козырьком, упершись большими пальцами в виски, и, смаргивая слезы, молвила с милой учтивостью:

- Здрасьте, сударь. Я миссис Томпсон и хочу сказать, вы очень прекрасно управились в молочном погребе. Его всегда трудно содержать в порядке.

Он отозвался, тягуче:

- Ничего. - И не шелохнулся.

Миссис Томпсон подождала минутку.

- Красиво вы играете. Мало у кого на губной гармошке получается складная музыка.

Мистер Хелтон сидел ссутулясь, раскинув длинные ноги и сгорбив спину в три погибели, поглаживая большим пальцем квадратные клапаны; только рука у него и двигалась, иначе можно было бы подумать, что он спит. Гармошка его была большая, новенькая, блестящая, и миссис Томпсон, блуждая взглядом по лачуге, обнаружила, что на полке возле койки выстроились в ряд еще пять штук превосходных дорогих гармошек. "Небось носит их с собой в кармане блузы", - подумала она, обратив внимание, что никаких других его пожитков нигде рядом не заметно. Она сказала:

- Вы, я вижу, сильно любите музыку. У нас был старый аккордеон, и мистер Томпсон так наловчился играть, что одно удовольствие, жаль, ребятишки поломали его.

Мистер Хелтон довольно-таки резко встал, со стуком отставив стул, расправил колени, по-прежнему сутуля плечи, и уставился в пол, как если бы ловил каждое слово.

- Ребятишки, сами знаете, какой с них спрос, - продолжала миссис Томпсон. - Вы положили бы гармошки на полку повыше. Не ровен час, доберутся. Непременно норовят распотрошить всякую вещь. Стараешься им внушать, но пользы от этого маловато.

Мистер Хелтон одним размашистым движением длинных рук сгреб гармошки и прижал к груди, откуда они рядком перекочевали на балку в том месте, где крыша сходилась со стеной. После чего он их задвинул подальше, и они почти скрылись из виду.

- Так, пожалуй, сойдет, - сказала миссис Томпсон. - Интересно, - сказала она, оглядываясь и беспомощно жмурясь от яркого света на западе, - интересно знать, куда запропастилась эта мелюзга. Никак не уследишь за ними. - Она имела обыкновение говорить о своих детях, как говорят о несносных племянниках, которых надолго сплавили к вам погостить.

- На речке, - произнес своим замогильным голосом мистер Хелтон. Миссис Томпсон, помедлив в растерянности, решила, что ей ответили на вопрос. Он стоял в терпеливом молчании, не то чтобы явно дожидаясь, пока она уйдет, но вполне определенно не дожидаясь ничего иного. Миссис Томпсон давно привыкла встречать самых разных мужчин с самыми разными причудами. Важно было с возможной точностью определить, чем не похож мистер Хелтон в своих чудачествах ни на кого другого, а тогда приноровиться к ним так, чтоб ему жилось легко и свободно. Родитель у нее был с вывертами, дядья и братья все поголовно с блажью, и всяк блажил на свой особый лад, у каждого нового работника на ферме имелись свой заскок и своя странность. А вот теперь явился мистер Хелтон, и он, во-первых, швед, во-вторых, упорно отмалчивается и, помимо всего прочего, играет на губной гармошке.

- Надо их будет скоро покормить чем-нибудь, - с дружелюбной рассеянностью заметила миссис Томпсон. - Что бы такое, интересно, придумать на ужин? Вы, к примеру, мистер Хелтон, что любите кушать? Масла свежего у нас всегда вдоволь, слава Богу, и молока, и сливок. Мистер Томпсон ворчит, что не все целиком идет на продажу, но для меня на первом месте моя семья и уж потом остальное. - Все ее личико сморщилось в болезненной, подслеповатой улыбке.

- Я ем все подряд, - сказал мистер Томпсон, вихляя словами то вверх, то вниз.

Да он, перво-наперво, не умеет разговаривать, подумала миссис Томпсон, стыд и срам приставать к человеку, когда он толком не знает языка. Она не спеша отступила от хибарки, оглянулась через плечо.

- Лепешки маисовые у нас постоянно, не считая воскресенья, - сказала она ему. - В ваших краях, я так думаю, не очень-то умеют печь маисовый хлеб.

В ответ - ни слова. Краем глаза она подглядела, как мистер Хелтон снова сел, откинулся на кухонном, стуле назад и уставился на свою гармошку. Не забыл бы, что скоро пора доить коров. Уходя, она слышала, как он заиграл опять, ту же самую песенку.

Время дойки пришло и ушло. Миссис Томпсон видела, как ходит от коровника к молочному погребу и обратно мистер Хелтон. Он вышагивал широко и размашисто, с подскоком, сутуля плечи, свесив голову, большие ведра, точно чаши весов, покачивались, уравновешивая друг друга, по концам его костлявых рук. Возвратился из города мистер Томпсон, держась еще прямей обычного, напыжа подбородок; за седлом - переметная сумка с припасами. Наведался в коровник, после чего, лучась благодушием, пожаловал на кухню и смачно чмокнул миссис Томпсон в щеку, царапнув ее по лицу колючей щетиной. Завернул-таки в гостиницу, это было ясно как день.

- Учинил осмотр службам, Элли, - закричал он. - Лют до работы этот швед, ничего не скажешь. Но уж молчун - я второго такого отродясь не встречал. Боится рот открыть, воды набрал, что ли.

Миссис Томпсон замешивала в большой миске тесто для маисовых лепешек на пахте.

- Запах от вас, мистер Томпсон, словно как от винной бочки, - сказала она с большим достоинством. - Вы бы сказали ребятишкам, пусть мне подкинут еще охапку дров. Глядишь, надумаю завтра затеять печенье.

Мистер Томпсон, получив по заслугам, сразу учуял, как у него изо рта пахнет винищем, смиренно удалился на цыпочках и сходил за дровами сам. Топоча и громко требуя ужина, заявились Артур и Герберт, всклокоченные, чумазые с головы до пят, от кожи до рубахи.

- Марш умываться, причесываться, - машинально проговорила миссис Томпсон.

Они ретировались на крыльцо. Каждый подставил руку под желоб, смочил себе чуб, пригладил ладонью и немедленно вновь устремился на кухню, к средоточию всех благ, какие сулит жизнь. Миссис Томпсон поставила на стол лишнюю тарелку и велела старшему, восьмилетнему Артуру, чтобы позвал мистера Хелтона ужинать.

- Э-ээй, Хе-елтон, у-уужинать! - не трогаясь с места, заревел Артур, словно молодой телок, и, понизив голос, прибавил: - Швед, живой шкелет.

- Так себя не ведут, слышишь? - сказала миссис Томпсон. - А ну, ступай позови его пристойно, не то скажу папе, он тебе задаст.

Библиотека литературы США (10 стр.)

На второй год произошел случай, который вселил в миссис Томпсон смутную тревогу, а почему - трудно объяснить даже самой себе и тем более другим; если бы, допустим, описать его мистеру Томпсону, получилось бы страшней, чем на самом деле, либо вовсе не страшно. Из тех жутковатых случаев, какие будто несут в себе некое предостережение, хотя чаще всего ничего особенного из этого не проистекает. Дело было весной, стоял безветренный жаркий день. Миссис Томпсон пошла на огород нарвать к обеду стручковой фасоли и зеленого лука, надергать молодой морковки. Она работала, надвинув шляпу на самые глаза, складывая овощи в корзинку, морковь к моркови, фасоль к фасоли, и отмечала про себя, как чисто прополол мистер Хелтон грядки, какая тучная на них земля. Он еще с осени натаскал сюда навозу с хлевов, тщательно удобрил каждый клочок огорода, и овощь перла из земли ядреная, сочная. Обратно миссис Томпсон шла под узловатыми фиговыми деревцами, где неподрезанные ветки клонились почти до земли, сплетаясь густою листвой в прохладный навес. Щадя глаза, миссис Томпсон постоянно искала тени. И вот, бесцельно озираясь вокруг, она увидела сквозь завесу листьев картину, которая чрезвычайно ее поразила. Если бы этому зрелищу сопутствовал крик, все было бы вполне в порядке вещей. Ее поразило, что все совершалось в тишине. Мистер Хелтон, белый как полотно, с перекошенным, застывшим лицом, свирепо тряс за плечи Артура. Голова у Артура моталась вперед-назад, он не сопротивлялся, не напруживался, как бывало, когда его пыталась встряхнуть миссис Томпсон. Глаза его глядели довольно испуганно, но главное - удивленно, удивления в них, пожалуй, было больше всего. Герберт, очень тихий, стоял рядом и наблюдал. Мистер Хелтон выпустил Артура, схватил Герберта и стал трясти с тем же ненавидящим лицом, тою же свирепой истовостью. У Герберта плаксиво наморщились губы, но он не проронил ни звука. Мистер Хелтон разжал руки, повернулся и размашисто зашагал к себе в хибарку, а мальчишки без единого слова со всех ног припустились наутек. И скрылись за углом с фасадной стороны дома.

Миссис Томпсон последовала за ними не сразу - сперва поставила корзинку на кухонный стол, сдвинула на затылок шляпу, опять нахлобучила на самые глаза, заглянула в плиту, поправила дрова. Мальчишки, тесно привалясь друг к другу, притулились, словно обретя надежное убежище, под кустом сирени, который рос прямехонько перед окном ее спальни.

- Вы чем занимаетесь? - спросила миссис Томпсон.

Они глядели исподлобья, набычась - окончательно пропащие люди. Артур буркнул:

- Это сейчас ничем, - сказала миссис Томпсон строгим голосом. - Я вам мигом подберу занятие, и не одно. Марш в дом сию минуту, поможете мне разобраться с овощами. Сию минуту.

Они неуклюже и с большой готовностью поднялись и пошли следом, норовя держаться как можно ближе к ней. Что бы они такое могли натворить, гадала миссис Томпсон, ей совсем не улыбалось, чтобы мистер Хелтон брал на себя труд наказывать ее детей; но спросить их, за что им влетело, у нее не хватало решимости. Ну как соврут - тогда их придется уличить в этом и высечь. Или притвориться, будто веришь, и тогда они приучатся врать. Или ну как скажут правду, но такую, что все равно придется высечь. От одной мысли об этом у нее разболелась голова. Можно бы, наверно, спросить мистера Хелтона, но объясняться с ним - не ее дело. Лучше дождаться мистера Томпсона и предоставить это ему. Так размышляла миссис Томпсон, не давая между тем мальчишкам передышки.

- Герберт, ботву у морковки срезай короче, все бы тебе тяп-ляп. Куда ты так мелко крошишь фасоль, Артур? Хватит, мельче не надо. Сбегай-ка, Герберт, принеси охапку дров. На, возьми лук, Артур, и вымой у колонки. Ты кончил, Герберт? Бери веник и подмети все, что тут намусорил. А ты, Артур, возьми совок и выгреби золу. Герберт, не ковыряй в носу. Сколько тебе раз повторять? Артур, у меня в верхнем ящике комода, с левой стороны, должен быть вазелин, найдешь - принеси, я Герберту смажу нос. Поди сюда, Герберт…

Они носились как угорелые, едва поспевая, и за усиленной возней, как всякие здоровые зверята, вновь воспрянули духом; вскоре они опять выкатились во двор помериться силами в вольной борьбе. Сцепились, тузя друг друга, подставляя друг другу подножку, валились на землю, вставали, галдя, и опять барахтались, бестолково, шумно, надоедливо, точно пара щенят. Они блеяли по-овечьи, кукарекали по-петушиному, не издавая ни единого звука, похожего на человеческий, и развозили грязь по потным рожицам. Миссис Томпсон, сидя у окна, наблюдала за ними слегка озабоченно, с горделивой нежностью - такие крепкие, здоровые, так быстро растут, - но и беспокойство за них сквозило в ее болезненной полуулыбке, в прижмуренных от солнца, слезящихся глазах. Такие бездельники, такой ветер в голове, точно нет на свете ни будущего, ни заботы о спасении души, и что они все же натворили, что мистер Хелтон тряс их за плечи с прямо-таки страшным лицом?

Вечером, ни словом не обмолвясь о недобром предчувствии, которое навеяло ей это зрелище, она рассказала перед ужином мистеру Томпсону, что мистер Хелтон почему-то задал трепку их сыновьям. Он пошел в хибарку объясняться. Вернулся через пять минут и грозно воззрился на свое потомство.

- Он говорит, Элли, они, негодники, берут его гармошки, дуют в них, засорили, полно напустили слюней и гармошки из-за этого хуже играют.

- Неужели он столько всего сказал? - спросила миссис Томпсон. - Просто не верится.

- Столько не столько, а смысл такой, - сказал мистер Томпсон. - Слова, возможно, были другие. Во всяком случае, он прямо сам не свой из-за этого.

- Позор, - сказала миссис Томпсон. - Форменный позор. Надо нам что-то придумать, чтобы они у нас раз и навсегда отучились рыться в вещах мистера Хелтона.

- А я их выдеру, - сказал мистер Томпсон. - Я их вожжами так исполосую, что долго будут помнить.

- Вы бы лучше доверили порку мне, - сказала миссис Томпсон. - Дети как-никак, а у вас рука тяжеловата.

- Во-во, - закричал мистер Томпсон, - то-то и беда, разбаловали их тут до безобразия, плохо кончат, помяни мое слово. Порешь ты их, как бы не так. Поглаживаешь ласковой ручкой. Мой папаша, бывало, шарахнет меня чем ни попадя, полено подвернется - поленом, я и кувырк.

- Нигде не сказано, кстати, что это правильно. Я не согласна так воспитывать детей. Насмотрелась я на такое воспитание. От него из дому сбегают.

- Я им ноги-руки поотрываю, если не будут тебя слушать, - сказал мистер Томпсон, остывая. - Я из них повышибу дурь.

- Выйдите из-за стола и ступайте мыть руки, - неожиданно приказала миссис Томпсон. - И умойтесь.

Они, точно мыши, шмыгнули за дверь, поплескались у колонки и шмыгнули назад. Они давно усвоили, что, когда мать велит мыться, это не к добру. Сели и уткнулись к себе в тарелки. Мистер Томпсон приступил к допросу:

- Так что вы можете сказать в свое оправдание? Зачем забрались к мистеру Хелтону и испортили его гармошки?

Мальчишки съежились, на лицах у них изобразилась та горестная безнадежность, с какой предстают дети пред грозной и слепой Фемидой взрослых; глаза их посылали друг другу сигналы бедствия: "Все, теперь уже точно взгреют". Их пальцы, уронив на тарелки лепешки с маслом, отчаянно вцепились в край стола.

- Ребра бы вам, по закону, пересчитать за такие дела, - сказал мистер Томпсон. - Что же, я не против.

- Да, сэр, - обмирая, шепнул Артур.

- Да, сэр, - дрожащими губами вторил Герберт.

- Папа, - предостерегающе произнесла миссис Томпсон. Дети не удостоили ее взглядом. Они не верили, что она хочет отвести от них беду. Не она ли первая их выдала? Как же ей после этого доверять? Может, и вступится за них, как знать, а может, и нет. Рассчитывать на нее не приходится.

- Всыпать бы по первое число, и порядок. Ведь заслужили - а, Артур?

Артур повесил голову:

- Ну, попадись вы мне только в другой раз у дверей мистера Хелтона! С обоих шкуру спущу - слышал, Герберт?

- Да, сэр, - пискнул Герберт и поперхнулся, обдав стол хлебными крошками.

- А теперь сесть по-человечески и ужинать, и чтобы я от вас больше слова не слыхал, - сказал мистер Томпсон, тоже принимаясь за еду.

Мальчишки несколько приободрились, зажевали усердней, но каждый раз, поднимая глаза, они ловили на себе пристальный взгляд родителей. Кто мог знать, в какую минуту родителям взбредет в голову что-нибудь новенькое? Мальчишки ели с опаской, стараясь держаться тише воды, ниже травы, маисовый хлеб застревал у них в глотках, пахта с бульканьем увлекала его за собой.

- И вот еще что, мистер Томпсон, - спустя немного сказала миссис Томпсон. - Скажите мистеру Хелтону, когда от них будет какое беспокойство, пускай не утруждает себя, не трясет их, а прямо идет к нам. Уж мы, скажите, об этом позаботимся.

- До чего же прохвосты, - отозвался мистер Томпсон. - Удивляюсь, как он вообще их терпит, пристукнул бы, и дело с концом. - Но по каким-то оттенкам в его голосе Артур с Гербертом почуяли, что на этот раз грозу пронесло. С глубоким вздохом они подняли головы, нацеливаясь подцепить себе на тарелку что-нибудь, что стоит поближе.

- Слушайте, - сказала вдруг миссис Томпсон. Мальчишки замерли с полным ртом. - Мистер Хелтон-то не пришел ужинать. Артур, поди скажи мистеру Хелтону, что он опаздывает. Вежливо скажи, понял?

Артур с несчастным видом сполз со стула и, не говоря ни слова, понуро поплелся к двери.

Читайте также: